Интерес Пушкина к древнерусской истории усилился с выходом в 1818 г. первых восьми томов «Истории государства Российского» Карамзина. Пушкин «с жадностью и вниманием» прочитал труд Карамзина. В поэме «Руслан и Людмила» чувствуются отголоски этого чтения, и частности в изображении борьбы Киева с осаждавшимися печенегами. Материалом для поэмы Пушкина послужил также сборник «Древние русские стихотворения» Кирши Данилова и сборники сказок. Несомненны вместе с тем связи поэмы с западноевропейскими волшебно-рыцарскими поэмами,
в частности, с «Неистовым Роландом» Ариосто. Живое обсуждение вызвал вопрос о народности «Руслана и Людмилы». Белинский справедливо находил, что и начальных строках поэмы: Дела давно минувших дней, Преданья старины глубокой, вописании пира у князя Владимира: В толпе могучих сыновей, С друзьями, в гриднице высокой Владимир пировал; Меньшую дочь он выдавал За князя храброго Руслана И мед из тяжкого стакана За их здоровье выпивал. Не скоро ели предки наши, Не скоро двигались кругом Ковши, серебряные чаши С кипящим пивом и вином Поэтика «Руслана и Людмилы» исследована Б. В. Томашевским. «Свою первую поэму
Пушкин создал в результате обширных чтений сказочных и волшебно-рыцарских произведений,- отмечает он.- Самая задача — написать поэму-сказку — обязывала Пушкина обращаться к знакомым сказочным положениям и приключениям героев. В поэме рассеяно много черт, которые мы легко обнаруживаем в прежних произведениях, и вместе с тем определяющим остается новизна. Уже в «Руслане и Людмиле» намечается тот образ настроенного рассказчика, который снова в первых главах «Евгения Онегина». В этом повествователе мы узнаем те же черты, которые выступают и непринужденной лирике Пушкина тех лет, в его дружеских посланиях. К тем же своим друзьям из «Зеленой лампы», из молодых любителей театра обращается Пушкин в «Руслане»: Но вы, соперники в любви, Живите дружно, если можно! Поверьте мне, друзья мои: Кому судьбой непременной Девичье сердце суждено, Тот будет мил назло вселенной, Сердиться глупо и грешно. В Людмиле, конечно, нет ничего от древней Руси. Это девушка времен самого Пушкина — кокетливая, несколько легкомысленная и беспечная. Отношение к ней поэта сливается с легким налетом насмешки, иронии над девичьим непостоянством и любопытством. Так отчаявшаяся Людмила В волнах решилась утонуть Однако в воды не прыгнула И далее продолжала путь. Как отмечает Б. В. Томашевский, старая поэма довольствовалась топографическими приметами. Здесь лирическая характеристика пейзажа, связанного преимущественно со сменой части дня или поры года и потому подвигающего самое действие, вплетается в ткань рассказа. По большей части такие характеристики заключаются в одном-двух стихах: Меж тем в лазурных небесах Плывет луна, царица нощи, Нисходит мгла со всех, сторон И тихо на холмах почила. О языке поэмы академик А. С. Орлов пишет: «Смелая независимость в комбинировании элементов языка, по видимости противоречивых, и стремление к его демократизации и национализации особенно ярко сказались в поэме «Руслан и Людмила» (1814-1820). Хотя общий языковой фон этой поэмы носит на себе признаки карамзинской школы, в версии Батюшкова и Жуковского, однако в нем уже обнаруживается намеренное отклонение от однообразной речи «западников». Что касается просторечия, то к нему Пушкин обнаружил наибольшее тяготение. Не только целые эпизоды поэмы выражены сплошь языком, живого устного строя, с соблюдением его соответствия каждому жесту типичного для персонажа поведения (например, Людмила у зеркала с шапкой-невидимкой), по элементами разговорной речи пересыпаны разные виды фразеологии, причем местами выражения доведены до последней степени фамильярности. Принадлежа разговорной речи пушкинского общественного круга, эти элементы не чужды и простонародности, поскольку она действительно допускалась в речь того круга. По-видимому, Пушкин и сам расширял простонародные заимствования, см., например: «и сон, не в сон, как тошно жить». Так была нарушена кцрамзипская система салонного языка с ее строгим отбором сельских слов, по принципу соответствия «любезным идеям» галантного писателя» Пушкин идет дальше Карамзина. Большинство читателей встретили поэму с восторгом. Восхищенный Жуковский подарил Пушкину свой портрет с надписью: «Победителю-ученику от побежденного учителя». В творческом развитии Пушкина поэма «Руслан и Людмила» подготовила переход к романтизму.
