Муза Адама Мицкевича

Под этими стихами Адам Мицкевич поставил дату: 22 октября 1824 года. Написал и задумался. Ровно год назад он был арестован вместе со своими товарищами по делу о филоматах и филаретах, так называемых «друзьях науки» и «любителях добродетели», объединявших патриотически настроенных польских студентов Виленского университета. И хотя на допросах никто не назвал его имени, подозрения у властей все же остались. Тогда, в апреле 1824 года, его освободили из базилианского монастыря Святой Троицы, обязав в ожидании приговора не покидать пределы

Вильно. И вот, снова спустя полгода, в ставшее уже роковым 22 октября он получает предписание в течение двух дней покинуть Литву и выехать в центральные губернии России.
Хотелось увидеться с друзьями, поговорить, попрощаться. И в первую очередь с той, которая эти трудные полгода поддерживала его, в общении с кем он возрождался из тоски и уныния, читая стихи на родном языке. Именно ей, Саломее Бекю, он посвятил эти строки, обозначив лишь буквами С. Б.
Саломея Бекю (урожденная Янушевская) была необыкновенной женщиной, умной, образованной, хорошо знающей польскую литературу, а главное — умеющей слушать. Где бы она ни жила — в родном ли Кременце, когда была женой профессора Волынской гимназии Эвзебиуша Словацкого, или в Вильно, куда переехала через четыре года после смерти мужа, выйдя замуж за доктора медицины и философии Августа Бекю, — везде ее дом оказывался в центре внимания местных литераторов и интеллектуальной элиты. Саломея сочувственно относилась к студентам — польским патриотам, переживая за их судьбу после ареста, всячески оказывая поддержку. Двери ее дома на Замковой, 22 всегда были открыты для опальной интеллигенции, в том числе и для молодого поэта.
На этот раз визит был коротким. «Это Вам, ясная пани. На память. Кто знает, увидимся ли еще раз в этой жизни.», и, не договорив, быстро вышел из комнаты. Он шел, взволнованный, не оглядываясь и не видя, как молилась за него пани Саломея и как долго вслед ему смотрел ее сын Юлек. Юлиуш Словацкий.
Он оказался прав: больше в этой жизни они никогда не увиделись. Саломея Бекю умерла в родном Кременце в один год с Мицкевичем. Сын ее Юлиуш Словацкий стал вторым из триумвирата польских поэтовромантиков: МицкевичСловацкийКрасиньский, был вынужден эмигрировать, умер в Париже. Уже в двадцатом веке прах его был перенесен в Краков и похоронен в Вавельском кафедральном соборе рядом с могилой Мицкевича.
Я мысленно вхожу в ваш кабинет,
Здесь те, кто был, и те, кого уж нет,
Но чья для нас не умерла химера,
И бьется сердце, взятое в их плен.
Бодлера лик, норманский ус Флобера,
Скептичный Франс, святой сатир Верлен,
Кузнец Бальзак, чеканщики Гонкуры.
Их лица терпкие и четкие фигуры
Глядят со стен и спят в сафьянах книг.
Их дух, их мысль, их ритм, их крик.
Я верен им, я верен им.
М. Волошин