«Древности германского права» Якоба Гримма

Уже в 1828 году Якобу Гримму была присвоена степень почетного доктора юридического факультета Берлинского университета: год спустя он получил ту же академическую награду от университета в Бреслау. Не случайно ценность «Древностей германского права» Якоба Гримма отметил не кто иной, как известный поэт Людвиг Уланд, с 1829 года профессор немецкого языка в университете своего родного города Тюбингена. На съеде германистов во Франкфурте-на-Майне в 1846 году Уланд говорил о «золотой поэтической ниш, которую он спрял даже в такой науке, какую

обычно принято считать сухой».
Побуждение к занятию правовыми древностями Якоб Гримм ощутил очень давно. Выпущенный в 1X14 году и в то время весьма почитаемый труд его учителя Савинъи «О призвании нашего времени к. законодательству и правовой науке» был одной из книг, заложивших основы исторической школы права. Годом позже Якоб Гримм: опубликовал в журнале по историческому правоведению статью под названием «О поэзии права», где высказывал свое суждение о книге Савиньи и как в этой, так и в других своих статьях 1815-1817 годов, посвященных исследовании права, защищал точку зрения, что поэзия и право «родились в одной постели. Подобно древнему эпосу древнее право представляет собой неразличимую смесь из небесных и земных материй. Судьи распоряжались народным творчеством так же, как певцы, ни одному из коих песнь не принадлежала. Право и поэзия тесно связаны с народными обычаями и праздниками»-.
Нельзя не видеть здесь влияния романтиков на молодого Гримма — оно сказывается в стремлении отыскать исконно народное наследие, собрать его, передать потомству, а в такой работе, как «Древности германского права», сделать доступным для научного историке-правового анализа.
Отклих на эту книгу был, конечно, не таким, на какой рассчитывал Якоб Гримм. Живейший интерес проявил барон фом Штейн, однако основанное им Франкфуртское историческое общество существовало лишь номинально. Уже тяжело больной, лишившийся:
Политического влияния, он так же, как Вильгельм фон Гумбольдт, в обстановке усиливающейся реакции вел замкнутую жизнь и мог поддержать научные устремления Якоба Гримма лишь тем, что ответил на несколько его вопросов насчет аграрных условий в Вестфалии и распорядился, чтобы Нассауский архив предоставил Гримму данные о содержащихся там судебных приговорах. Барон фом Штейн ценил ш Якобе Гримме собирателя и исследователя немецких древностей, который, однако, отыскивая стародавние тексты, не претендовал на собственные суждения и еще менее — на какие-либо предложения в пользу более гуманного с позиций его эпохи правопорядка. Несмотря на строго предметное расположение и рассмотрение материала: сословного, семейного и наследственного права, имущественного и обязательственного права, уголовного права, судебной процедуры, — мы одновременно видим, говоря словами Людвига Уланда, «над каменным судейским креслом — цветущую липу» — поэтический или хотя бы эпический элемент наряду с историко-фактическим.
Вильгельм Шерер в биографии Якоба Гримма тоже указывает, что для Якоба важнее всего было представить материалы из области древнегерманского права, но что вначале не удавалось сделать ничего, кроме как рассортировать массу фактов и расположить их так, чтобы они проливали свет друг на друга. «Древности германского права» несправедливо порицали за то, «что вопреки заверению Якоба Гримма, будто он всюду соблюдает исторический подход, истинно исторической трактовки он тем не менее не выдерживает: не обращает должного внимания на постепенное преобразование институций, не рассматривает события политической истории, которые, конечно же, имели такое важное влияние на развитие публичного права. Что означают эти возражения? — спрашивает Вильгельм Шерер и отвечает встречным вопросом: — Можно ли порицать Якоба Гримма за то, что он описал древности германского права, а не историю германского права?»
И Карл Франке подчеркивает, что Якоб Гримм намеревался рассмотреть «исключительно старину и объяснить ее преимущественно из нее самой». «Но прежде всего он задался целью показать наглядные и образные элементы права: правовые обычаи, символические обряды, соблюдавшиеся при отправлении правосудия, и принятую манеру говорить. Официальные юридические записи, использованные в качестве источников его предшественниками, давали ему лишь скудный материал: зато он обильно черпал его из самостоятельных правовых записей крестьян, называемых судебниками, .затем из встречающихся там и сям в средневековой немецкой литературе пословиц на правовые темы и очерченных по ходу повествования юридических процедур».
Под конец Карл Франке приходит к выводу: «Якоб Гримм предлагает нам здесь не отточенные юридические понятия и голые категории, а полные жизни картины судебных тяжб, в которых наглядно рисуются правовые понятия и правовая жизнь наших предков. И подобно тому как его «Грамматика» преобразовалась в сравнительную историю языка, так и его «Древности германского права» стали сравнительным правоведением, ибо его взгляд, отыскивая сходство, обращает ел не только к другим германским народам, но и к другим индогерманским, как, например, к индийцам, кельтам, грекам и римлянам»
В заключение Карл Франке подчеркивает, что Якоб Гримм проявляет в этом своем труде, как истинный народолюбец, сочувствие к низшим слоям народа, даже если ему и молено поставить в упрек недостаток современного правового сознания в том смысле, что его огорчает вытеснение старинных, медлительных и дотошных процедур новейшим, более четким и скорым, судопроизводством.