«Авторская исповедь» Гоголь или мысль написать «Мертвые души»
«Авторская исповедь» Гоголь или мысль написать «Мертвые души» его натолкнул Пушкин. «Он уже давно склонял меня приняться за большое сочинение, и, наконец, один раз после того, как я прочел одно небольшое изображение небольшой сцены, но которое, однако ж, поразило его больше всего мной прежде читанного, он мне сказал: «Как с этой способностью угадывать человека и несколькими чертами выставлять его вдруг всего, как живого, с этой способностью не приняться за большое сочинение. Это просто грех!.», и, в заключение всего, отдал мне свой
Гоголь последовал совету Пушкина., быстра принялся за работу и в письмо от 7 октября 1835 года извещал его: «Начал писать «Мертвых душ». Сюжет раскинулся на предлинный роман и, кажется, будто сильно смешон. Мне хочется в этом романе показать хотя бы с одного боку всю Русь».
Такая широта сюжета и насыщенность произведения лирическими местами, позволяющими писателю многообразно выявлять свое отношение к изображаемому, внушили Гоголю мысль назвать «Мертвые души» не романом, а поэмой.
«Мертвые души». Но Гоголь сжег второй том «Мертвых душ», а к третьему он и не приступал. Причина неудачи была в том, что Гоголь искал положительных героев в мире «мертвых душ» — представителей господствующих в то Бремя общественных слоев, а не в народном демократическом лагере. Белинский еще в 1842 году предсказал неизбежность неудачи Гоголя в осуществлении подобного замысла. «Много, слишком много обещано, так много, что негде и взять того, чем выполнить обещание, потому что того и нет еще на свете»,- писал он.
Дошедшие до нас главы второго тома «Мертвых душ» подтверждают справедливость мыслей Белинского. В. этих главах есть блестяще написанные образы, родственные помещикам первого тома (Петр Петрович Петух, Хлобуев и др.), но положительные герои (добродетельный генерал-губернатор, идеальный помещик Костанжогло и откупщик Муразов, «самым безукоризненным путем» наживший свыше сорока миллионов) явно нетипичны, жизненно неубедительны.
Центральное место в первом томе занимают пять «портретных» глав (со второй по шестую). Эти главы, построенные по одинаковому плану, показывают, как на почве крепостничества складывались разные типы крепостников и как крепостное право в 20-30х годах XIX века, в связи с ростом капиталистических сил, приводило помещичий класс к экономическому и моральному упадку. Гоголь дает эти главы в определенном порядке. Бесхозяйственного помещика Манилова (II глава) сменяет мелочная скопидомка Коробочка (III глава), безалаберного прожигателя жизни Ноздрева (IV глава) — прижимистый Собакевич (V глава). Завершает эту галерею помещиков Плюшкин скряга, доведший свое имение и крестьян до полного разорения. Картина экономического распада барщинного, натурального хозяйства в имениях Манилова, Ноздрева и Плюшкина нарисовано живо и жизненно убедительно. Но и кажущиеся крепкими хозяйства Коробочки и Собакевича в действительности нежизнеспособны, поскольку такие формы ведения хозяйства уже отживали свой век.
С еще большей выразительностью дана картина морального упадка помещичьего класса. От праздного мечтателя, живущего в мире своих грез, Манилова к «дубинноголовой» Коробочке, от нее — к бесшабашному моту, вралю и шулеру Ноздреву, далее — к оскотинившемуся кулаку Собакевичу и, наконец, к утратившему все моральные качества — «прорехе на человечестве» Плюшкину ведет нас Гоголь, показывая все большее моральное падение и разложение представителен помещичьего мира.
Так поэма превращается в гениальное обличение крепостничества как такого социально-экономического строя, который закономерно порождает культурную и экономическую отсталость страны, морально разлагает тот класс, который являлся в то время вершителем судеб государства. Эта идейная направленность поэмы раскрывается прежде всего в системе ее образов.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)