Главная ⇒ 📕Достоевский Ф. М ⇒ Достоевский: к проблеме интерпретации преступления и наказания

Достоевский: к проблеме интерпретации преступления и наказания

Роман «Преступление и наказание» Ф. Достоевского антибуржуазный по своему смыслу. Собственно антибуржуазная тематика становится магистральной в эпоху реализма у В. Гюго, О. Бальзака, Ч. Диккенса, Стендаля, Флобера, М. Салтыкова-Щедрина, Афанасия Мирного, И. Франко, однако это и антиреволюционный, антиутопический роман, роман-предостережение от тех, кто хочет переделать мир, от одержимых идеей псевдоправды, псевдосвободы, которые при обманчивых лозунгах несут разрушение не только упроченных Богом принципов, а и человеческих душ. Зло во имя

блага не отворачивает человека от спасения. Однако это должен осознать и сам человек, пройдя с Господом через бесовские соблазны. Поэтому, пройдя через зло, Раскольников получит и победу над ним, в отличие от Свидригайлова, явным образом бессильного противиться бесовским соблазнам.
Роман «Преступление и наказание» Ф. Достоевского — это и произведение о пренебреженном человеческом достоинстве, об обездоленных и оскорбленных, которые проходят тяжелые земные испытания в мире, наполненным злом и насилием. Примером этого является и аллегорический эпизод истязания несчастной лошади — собственно протест

против социальной среды, основанной на зле и эксплуатации ближнего. Но бесом беса не выгонишь: на месте одного появится несколько. Этот известный евангельский мотив лежит в основе идейной парадигмы романа, написанного в год известного террористического акта — неудачного покушения студента Каракозова на русского императора Александра (царь-реформатор, который ликвидировал крепостное право, пережил семь покушений, последнее из которых в 1881 году, 1 марта, оказалось фатальным). Бесовским соблазном, собственно, является и образ коммун, горячо пропагандируемых нигилистом Лебезятниковым.
По Достоевскому, Царство Бога и ад есть в самом человеке. Революционная бесовщина вела к аду. Не удивительно, что одержимые идеей «цель оправдывает средства» персонажи из произведений чекиста Николая Волнового (Фитилева), став «лишними людьми», сводят счета с жизнью (редактор Карк из одноименного рассказа, Анарх из «Санаторийной зоны»), как, кстати, и сам автор: воистину, революции пожирали своих детей.
Характерно, что значительно позднее в творчестве украинского писателя Николая Волнового, в прошлом пылкого революционера-чекиста, а в послереволюционные времена «лишнего человека», проходит образ «загорной коммуны», которая окажется иллюзорным дьявольским маревом, требующим много крови, уничтожения у человека сакральных ценностей, самого святого. Герой (или антигерой) рассказа «Я» («Романтика») во имя иллюзорной идеи расстреливает собственную мать, приравняв тем самым себя к Дегенерату — т. е., становится бесовским прообразом, стирая божественное начало в человеке «будущего мира».
Физическую травму от ожогов получает Родион Раскольников, спасая во время пожара двух малышей. Но история обновления человека, перехода в иной мир, мир спасения души, начнется у героя во время осознания его любви к Соне, в понимании искупления этой любовью страданий — своих и чужих: «Их воскресила любовь: сердце одного заключало бесконечные источники жизни для сердца другого.». Однако за это воскресение нужно было еще дорого заплатить большим будущим подвигом.
По Достоевскому, только красота могла бы спасти мир, однако без любви и сопереживаний, без жертвенности, без очищения человеческой души от скверны невозможна и красота (такая мысль лейтмотивом будет проходить и в романе «Идиот»).
Поэтому роман Ф. Достоевского «Преступление и наказание» является и предостерегающим, и «пророческим» произведением. Пророческий в апокалиптических видениях Родиона Раскольникова и Сони, которые видят страшные видения: бесы, вселяясь в людей, ведут мир к гибели. Об этом говорится в финальных страницах романа: «Но эти существа были духи, одаренные умом и волей. Люди, принявшие их в себя, становились бесноватыми и сумасшедшими. Но никогда, никогда люди не считали себя такими умными и непоколебимыми в истине, как считали зараженные».
Фантазии социальных радостей человечества, навеянных утопистами всех мастей, являются тоже своеобразной дьявольской приманкой, поскольку такие обустройства базировались на безбожности, на иллюзиях греховного человека, который не стремился побороть грех в себе.
В безумной и бессмысленной злобе люди убивали друг друга, собираясь целыми армиями. Начинались пожары и голодные моры. И только небольшое количество чистых людей, невидимых и неизвестных, могли спастись.
Так предвидел Достоевский в мечтаниях Раскольникова грядущие дни общественных катаклизмов и потрясений, созвучных евангельским пророчествам, когда восстанет народ на народ, царство на царство.

(1 votes, average: 5,00 out of 5)