Тема рыцарства в творчестве А. С. Пушкина
Романтика рыцарства пришла к нам из средневековья. Для рыцаря считались обязательными моральные нормы: смелость, верность долгу, благородство по отношению к женщине. И если в средние века рыцарство было привилегированным социальным слоем, то в последующие столетия понятие рыцарства осталось и включает в себя, прежде всего, самоотверженность и благородство.
А. С. Пушкин, человек с обостренным чувством самоуважения, достоинства и благородства, конечно же, во многих произведениях размышлял о рыцарях и рыцарстве.
Заключительные слова
В повести «Метель» Пушкин исследует тайные порывы души, которые на самом деле лжерыцарские, хотя и прикрыты щитом рыцарства.
Романтичная любовь Марьи Гавриловны и прапорщика Владимира Николаевича: тайные свидания, клятвы в вечной любви, нежные письма. Но эта любовь не имеет продолжения, она обречена. И не в метели
Марья же рисковала большим: репутацией, наследством, расположением родителей. И именно она скорее, чем он, выглядит по-рыцарски. «Память его казалась священной для Маши. По крайней мере, она берегла все, что могло его напомнить: книги, им некогда прочитанные, его рисунки, ноты и стихи, им переписанные для нее».
Лжерыцарь «разбил сердце» верной и любящей девушки.
В повести «Выстрел» герои стоят на грани жизни и смерти, чести и бесчестия, рыцарства и антирыцарства.
Дуэлянт Сильвио, известный скандальностью в гусарском полку, наслаждался своей безнаказанностью до тех пор, пока в полк не «определился молодой человек богатой и знатной фамилии…». Графа отличали «молодость, ум, красота, веселость, храбрость самая беспечная, громкое имя, деньги». Боясь потерять «первенство», Сильвио спровоцировал графа на дуэль.
Дуэль всегда считалась способом рыцарского выяснения отношений. Но в этой пострадала гордость Сильвио, и он оставил на долгие годы за собой право на свой выстрел. Бунтарь, ищущий свободы, превращается в «демоническую натуру», в хищника, выслеживающего жертву. Вся жизнь Сильвио, считающего себя, конечно, рыцарем, превращается в одно страстное желание — отомстить.
Насладившись властью над униженным графом и его молодой женой, Сильвио сказал: «…Я доволен: я видел твое смятение, твою робость…». Далее Пушкин пишет: «Люди не смели его остановить и с ужасом на него глядели». С ужасом и мы читаем о человеке, считающем себя благородным, но упивающимся человеческим страхом и унижением.
Драматический этюд «Скупой рыцарь» — это выразительная картина Франции времен средневековья. Здесь все атрибуты рыцарства — мечи, шлемы и латы, замок барона с башнями и подземельями, блестящий двор герцога с пирующими дамами и кавалерами, одетыми в атлас и бархат, шумный турнир храбрецов. Среди немногочисленных героев рыцарь Альбер — бедный рыцарь, погруженный в денежные расчеты, хлопоты о займах, долговых расписках и закладах.
Даже рыцарский подвиг — победа над противником в турнире — совершен им не во славу прекрасной дамы, а в отместку за пробитый шлем.
Времена рыцарства прошли, и прошли безвозвратно. Альбер еще может надменно и вместе с тем презрительно-заискивающе разговаривать с ростовщиком, еще может пригрозить ему пленением или обыском, но уже понимает, что ни слово рыцаря, ни герб и родословное древо, вытисненные на пергаменте, не принесут ему ни богатства, ни жизненных благ. И лишь когда ростовщик предлагает отравить отца, в Альбере просыпается рыцарь.
И, тем не менее, он с нетерпением ждет смерти отца. Итак, две темы тесно переплетаются в «Скупом рыцаре» — тема рыцарской чести и тема золота, толкающего человека на самые низменные поступки и преступления. И вот на пересечении этих двух тем возникает зловещая фигура Скупого рыцаря, который служит золоту,
…как алжирский раб,
Как пес цепной. В нетопленной конуре
Живет, пьет воду, ест сухие корки,
Всю ночь не спит, все бегает да лает —
А золото спокойно в сундуках
Лежит себе.
Такая характеристика дана старому Барону его сыном и противоречит рыцарским понятиям о чести. Барон — скупой рыцарь — прославляет золото, поет ему гимн, как самой могущественной силе на земле. Могучая сила золота делает сильным старого Барона:
Что неподвластно мне? Как некий Демон —
Отселе править миром я могу…
Барон прекрасно понимает, что сила золота всегда толкает человека на преступления:
Я свистну, и ко мне послушно, робко
Вползет окровавленное злодейство,
И руку будет мне лизать, и в очи
Смотреть, в них знак моей читая воли.
Идущий на смену рыцарству «ужасный век» освобождает человека от морали, пробуждает самое страшное.
Рыцарское великодушие, защита сирот и вдов — все это давно отброшено Бароном. Альбер еще пошлет бутылку вина больному кузнецу, ужаснется предложению отравить отца и не возьмет деньги, пахнущие ядом. Но то, чему ужаснулся со своим наивным простодушием Альбер, для Барона давно установившийся в мире правопорядок. Вот почему он, лично, может быть, и не убивший ни одного человека, чувствует себя как убийца, однако без тени раскаяния:
Когда я ключ в замок вставляю, то же
Я чувствую, что чувствовать должны
Они, вонзая в жертву нож: приятно
И страшно вместе.
Вот почему он уже сейчас говорит о сыне как будущем грабителе его сокровищ . «А по какому праву достанется сыну золото?» — спрашивает Барон. Для Скупого рыцаря золото — это право на власть, на могущество, на наслаждение жизнью, и это право может быть оплачено лишь ценою лишений, ценою крови.
Давняя вражда отца и сына выходит за пределы борьбы только за сундуки золота. Ведь и сын отправляется к Герцогу искать рыцарского суда. Обладание богатством для него равносильно сохранению человеческого достоинства и рыцарской чести.
Но и отец, преступая через все человеческое, копит золото во имя высшей — духовной независимости.
Во дворце Герцога идет разговор о рыцарской чести:
Я верю, верю: благородный рыцарь,
Такой, как вы, отца не обвинит
Без крайности…
В словах Герцога — романтика рыцарства, но это лишь внешняя романтика, лишенная реального содержания. Времена подлинного рыцарства прошли. Отец и сын столкнулись, в дело должен пойти «честной булат», то есть дуэль неизбежна между ними.
Но старый отец неожиданно умирает. Золото разъело и тело, и душу Скупого рыцаря, и он исступленно кричит: «Ключи, ключи мои!».
Гибель Скупого рыцаря предполагает и скорую гибель Альбера, и конец Герцога, бессильного своей рыцарской властью что-либо изменить и исправить в мире наживы:
Ужасный век, ужасные сердца!
И действительно, Пушкин, проводя параллель с современной ему жизнью, показывает жестокий мир антирыцарства. В этом мире сталкиваются в смертельной схватке за золото отец и сын , страдает обманутая девушка , унижен за свою красоту и гордость граф .
Проблема рыцарства осталась и в наше время, вернее, тоска по истинным рыцарям, которые наделены рыцарскими добродетелями: благородством, преданностью, способностью к самопожертвованию.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)