Содержание повести Быкова «Его батальон» — глава «Итог»
Было тихо, как прошлой ночью. Волошин хоронил убитых. Подровняв воронку, углубившую траншею, двое раненых и двое из комендантского взвода сносили убитых со склона высоты. «Не очень аккуратная, зато на хорошем месте, с широким обзором в тыл… Немецкие очереди сюда не залетали, и ничто уже не тревожило отрешенный покой убитых».
Крайним положили Круглова, Волошин стоял молча, всем деловито распоряжался Гутман. После смещения Волошина ординарец, чтобы не идти к Маркину, сбежал в девятую роту, где по собственной инициативе возглавил взвод
Маркина с простреленной голенью отправили в тыл.
Подсчитав восемнадцать убитых, Гутман огорчился, что могила оказалась маловатой. Принесли еще одно тело. Посветив фонариком, Волошин застыл: «Вера». Она погибла в спирали Бруно. «Вот так бывает, — покаянно подумал Волошин, расслабленно распрямляясь. — Не хватило настойчивости вовремя отправить из батальона, теперь пожалуйста — закапывай в землю…» В могиле лежал Самохин с простреленной головой, здесь же ляжет и Вера, его фронтовая любовь, невенчанная и нерасписанная жена ротного.
И
Возможно, командира батареи успели отправить в тыл, после ранения его никто здесь не видел.
Хоронили Гайнатулина. «Вот и еще один знакомец, — подумал капитан, — значит, не минула его немецкая пуля. Не много же тебе пришлось испытать этой войны, дорогой боец, хотя и испытал ты ее полной мерой. За один день пережил все, от трусости до геройства, а как погиб — неизвестно». Погибшего и изуродованного Чернорученко комбат приказал перевязать. Гутман, стоя в могиле, быстро обмотал голову и лицо Чернорученко бинтом, стали хоронить остальных.
Крайним оказался Самохин, капитан приказал рядом положить санинструктора Веретеннико-ву. «Пусть лежат. Тут уж никого бояться не будут», — пробормотал Гутман. Волошин подумал: «Тут уже никому ничего не страшно, уже отбоялись».
Погибших уместили в два ряда, Гайнатулина втиснули в узкую щель в изголовье.
«А чем плохо? — сказал Гутман. — Отдельно, зато как командир будет».
Погребение закончилось, оставалось закопать могилу и соорудить земляной холмик, в который завтра тыловики вкопают дощатую фанерную пирамидку со звездой. Батальон пойдет дальше,, когда получит приказ наступать, пополнится новыми бойцами, офицерами и еще меньше останется тех, кто пережил этот адский бой и помнил тех, кого они закопали. А потом и совсем никого не останется.
Постоянным будет лишь номер полка, номера батальонов, и где-то в дали военного прошлого, как дым, растает их фронтовая судьба.
Выполнив долг перед мертвыми, живые закурили. Гутман сказал, что не надеялся выжить, а вот ведь пришлось закапывать других. Волошин промолчал, не поддержав словоохотливого ординарца. С каким-то большим куском в его жизни отошло его трудное командирское прошлое, и вот-вот должно было начаться новое.
Сегодня он в полной мере хватил солдатского лиха и уплатил свою кровавую плату за этот вершок отбитой с боем земли.
Волошин думал, куда идти, он был ранен и формально имел право идти в санроту, откуда на недельку-другую могли отослать в медсанбат. Соблазнительно было отоспаться и отдохнуть. Но если бы там можно было забыть обо всем пережитом, вычеркнуть из памяти то, что будет грызть и мучить.
Он знал, что тыловой покой за день-два надоест, и он будет рваться в бой — это его фронтовая судьба, кроме которой у него ничего больше нет. Другой, на беду или на счастье, ему не дано.
Гутман первым увидел и показал капитану на бегущего к ним Джима. Пес бросился на грудь хозяина, едва не свалив с ног, облизал его шершавую щеку. После пережитого обретение Джима оказалось куцей, невсамделишной радостью.
Гутман показал на обрывок поводка: «Он же у них сорвался. Во же скотина!» «Скотина — не то слово, Гутман», — ответил Волошин, усаживая собаку рядом. Быстро успокоившись, Джим привычно «застриг ушами», осторожно оглядываясь по сторонам.
Волошин приказал Гутману сопроводить раненых в санчасть. Ординарец удивился, что раненый комбат остается. Они распрощались, надеясь еще свидеться.
Кликнув Джима, Волошин пошел к себе в батальон. Неважно, что его ждало там, не имело значения, как ему будет дальше. Главное — быть с теми, с кем он в муках сроднился на пути к этой траншее. И пусть он для них не комбат, что это меняет?
Он — их товарищ. Генералы не властны над его человечностью. Потому что Человек иногда, несмотря ни на что, становится выше судьбы и, стало быть, выше могущественной силы случая.
Он устало шел к недалекой вершине. Война продолжалась.
Справка из архива
«Командир 294-го стрелкового полка Герой Советского Союза майор Волошин Николай Иванович убит 24 марта 1945 года и похоронен в братской могиле, находящейся в 350 метрах северо-западнее населенного пункта Штайндорф «.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)