О И. Левитане из кн. «Золотой лес»
Вечером, возвращаясь с прогулки, Левитан долго смотрел на церковь, стоявшую рядом с часовенкой, на темные кресты погоста, на заволжский лесной простор, озаренный закатом. Этот простор, одинокие кресты и тишина волжского вечера напомнили ему горечь детства, первое приобщение к природе, туманные мечты о творчестве.,.
А на другой день он усиленно работал.
Плыли облака, жадно застывали на цветах шмели, гудели сосны над оврагом, но для художника сейчас как бы не существовало ничего, кроме отражавшихся на полотне церкви, погоста, заречного простора.
Исаак Ильич с наслаждением вдыхал густой, хвойно-томительный запах красок, с наслаждением чувствовал все возрастающую — поистине неутоляемую! — жажду работы. Иногда он давал себе короткий отдых: откладывал кисти, вставал, смотрел, отойдя на несколько шагов, на свою работу, еще только что вступившую в период первоначального цветения. Основное, однако, было сделано: тайна композиции, размещения
Недалеко от художника теснились, восхищенно смотрели на полотно босые ребятишки. Из ближних домов, здесь по-деревенски бедных и пыльных, выходили, приближались к художнику сумрачные рыбаки, сапожники в черных, как бы жестяных, фартуках, мастеровые с засученными рукавами на маслянистых руках. Они, как и ребятишки, смотрели на картину с изумлением и восхищением.
Подошел, прищурив глаза, отец Яков в полотняном подряснике, с сеткой в руке, — шел, видимо, с пасеки, где роились, бубном звенели над ульями сердитые пчелы. Он внимательно посмотрел, ласково сказал:
— Отрадно видеть искру Божию в искусстве!
Потом на дороге показалась сказочно седая старуха в разбитых лаптях и траурном платке. Поравнявшись с художником, она остановилась, подняла слезящиеся глаза на картину, глубоко вздохнула и задумалась, опираясь на можжевеловый посох. Старуха порылась в карманах сарафана, широко перекрестилась двуперстным крестом, поклонилась великопостным поклоном и бережно опустила в ящик с красками блестящую копеечку.
О чем молилась, о чем думала эта простая, ветхозаветная душа, смотря на таинственный треножник, на картину, на невиданного человека в белом костюме, на его ловкую и быструю ворожбу кистью?
Тронутый этой простотой, художник так же бережно, с какой-то щемящей радостью, спрятал необычайный дар — и оглянулся кругом: проплывали, округляясь, сливочные облака, бежали и переливались травы, сладко пахнул — смолой, сушью, поздней земляникой — сухой бор.