Возвышение Москвы Литература ХV го века
«Сказание о белом клобуке»; «Сказание о князьях Владимирских» Пахомия Серба; Послание старца Филофея. Путешествия: епископа Авраамия; инока Симеона. Почти все произведения нашей древней литературы проникнуты идеей национального единства. Вспомним воззвание автора «Слова о полку Игореве» ко всем князьям русским, вспомним черниговского игумена Даниила, молившегося за всю Русь. Идея эта крепнет и переходит в: чувство национальной гордости с возвышением Москвы, с объединением вокруг Москвы всех удельных княжеств. К этому еще прибавляется
Известно, что Россия не признала постановления Флорентийского Собора (;1439 года), тогда как Византия заключила унию и признала главенство папы. Митрополит Исидор, назначенный Константинополем митрополитом Московским, подписавший без ведома русского духовенства и великого князя унию, был арестован князем Василием Им, бежал и едва спасся в Литву. Через 14 лет после Флорентийской унии Константинополь был завоеван турками. Русские люди видели в этом наказание Божие за
В 1480 году Русь сбросила с себя татарское иго. Московское государство росло и крепло. Брак Иоанна Ш-го с Софией Палеолог еще больше укрепил у русских людей мысль, что Москва является как бы преемницей Византии. В конце ХV-го века появляются несколько сказаний и легенд, подтверждающих эту мысль. Таково было новгородское сказание «о белом клобуке», который раньше находился в Риме; после разделения церквей он хранился в Константинополе, а затем был прислан константинопольским патриархом новгородскому архиепископу Василию; с тех пор белый клобук был отличием новогородских епископов.
В другом «сказании», написанном уже известным нам Па-хомием Сербом, «о князьях Владимирских», говорится, что Рюрик происходит от «рода римска Августа царя» и рассказывается подробно о том, как князь Владимир Мономах получил от императора Константина царский венец (шапку Мономаха) и все царские отличия в знак того, что ему вверяется забота о хранении веры православной, о соблюдении церкви Божией в покое и безмятежии. Но ярче всего идея о том, что Москва — преемница Византии, выразилась в послании старца Филофея к великому князю Василию Ивановичу Ш-му. Филофей был человеком мало известным. Сам он говорит, что он — «невежда в премудрости, не в Афинах родился, ни у мудрых философов учился: учился есмь книгам благодатного закона». Он говорит, что Рим потерял свое значение, «пал» при разделении церквей, первенство перешло к Византии, Константинополь стал вторым Римом; но и Константинополь, не сохранив верности православной вере (Флорентийская уния), пал и в наказание Бог предал его в руки турок, теперь третьим Римом стала Москва, одно Московское царство стоит «благодатию Христовой», «Два убо Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти».
Эта идея Третьего Рима была очень популярна среди русских людей в ХV-м и ХVI-м веке. К ХV-му веку относятся очень интересные описания путешествий. Из них «Исхождение на 8-й собор» епископа Авраамия (Суздальского) и повесть инока Симеона (иерея) описывают поездку этих двух авторов вместе с митрополитом Исидором на Флорентийский Собор в 1439 году. Авраамий, епископ Суздальский, подробно описывает мистерию, изображавшую Благовещение, которую он видел в одном католическом монастыре во Флоренции. Представление очень понравилось ему: «Сие чудное видение и хитрое деяние», пишет он, «видели мы во граде Флоренции».
Сцена была разделена на два этажа; наверху сидел человек, изображавший Бога-Отца, окруженного ангелами; внизу — «благообразный отрок», изображавший Богородицу; сверху спускался на веревках архангел Гавриил с крыльями за плечами, и между ним и Богородицей разыгрывалась сцена Благовещения.
Повесть инока Симеона подробно описывает все путешествие митрополита Исидора во Флоренцию и сам собор. Симеон живо и интересно рассказывает о всем, что поразило его в чужих странах: еще в Люнеберге его поразило устройство водопровода. Он описывает фонтаны, статуи («бронзовых людей») у которых вода вытекает «у иного из уст, а у иного из ока, у иного из локтя, а у иного — из ноздрию». Ой восхищается красотой Тирольских гор: «дивны горы те и толикой высоты суть, яко облаки в пол их ходят, и облаки от них ся взимают, снези же лежат на них от сотворения гор тех». Во Флоренции он видел зверинец («двадцать два лютых зверя»), осматривал производство шелка, больницу, богадельню — все это ему понравилось.
Но совсем иначе говорит инок Симеон о самом Флорентийском Соборе. Глубоко убежденный в истине православия, Симеон еще в Юрьеве был неприятно поражен тем, что митрополит Исидор приложился сперва к католическому кресту, а потом — к православному. На соборе сразу же определились симпатии и антипатии Симеона. Он осуждает греков, которые из-за материальной выгоды признали главенство папы, осуждает своего митрополита Исидора, уклоняющегося от православия, и сочувствует только тем греческим митрополитам, которые твердо стоят за православную веру. Взяв благословение у одного из них, инок Симеон вместе с русским послом бежал из Италии и вернулся в Москву. Оканчивает он свою повесть восхвалением великого князя Василия По, который был защитником православной веры, не допустил на Руси унии и арестовал вернувшегося из Флоренции митрополита Исидора.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)