Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин . Биография
Параллельно с тургеневской летописью духовных исканий передовой интеллигенции второй половины XIX ст. в русской литературе создавалась сатирическая летопись общественно-исторической жизни, выводившая на поверхность изъяны и уродства государственного устройства Российской империи. Ее автором был М. Е. Салтыков-Щедрин — писатель, представлявший собой редкое в русской литературной среде сочетание художника-обличителя и высокопоставленного чиновника, не понаслышке знавшего обличаемые им общественные пороки. Для обывательского сознания
И наоборот: почему писатель, атаковавший самой злой сатирой общественные порядки и устои в своих произведениях, многие годы жизни отдал государственной службе, с честью исполняя свои чиновничьи обязанности?
Между тем, противоречия здесь нет. И беспощадная критика, переполнявшая произведения Салтыкова-Щедрина,
Оно отразилось даже в звании «прокурор русской действительной жизни», которым Салтыкова-Щедрина удостоили современники, поскольку в трудной роли «прокурора» Михаил Евграфович выступал не только в писательской, но и в служебно-социальной сферах своей деятельности.
И все же душа писателя, большую часть жизни делившего силы между служебными обязанностями и художественным творчеством, принадлежала литературе. Об этом свидетельствует его собственное признание: «Я обязан литературе лучшими минутами моей жизни».
Михаил Евграфович Салтыков родился в богатой помещичьей семье. Детские годы его, протекавшие в родовой усадьбе отца, были омрачены тяжелыми впечатлениями от повседневных картин крепостнической жизни. На этой основе в сознании писателя сформировалось резкое неприятие крепостнического строя, которое впоследствии стало одним из главных направлений сатирически-обличительной критики в его произведениях.
Образование Салтыков получал в лучших учебных заведениях: Московском дворянском институте и знаменитом Царскосельском лицее. Со времени пушкинского выпуска в Лицее существовала традиция находить в каждом новом курсе учащихся «преемника» великого русского поэта. На тринадцатом курсе такой чести удостоился Михаил. Первое свое стихотворение пятнадцатилетний лицеист посвятил памяти Г. Р. Державина и А. С. Пушкина.
В круг его любимых авторов входили также романтики — Байрон, Гейне, Лермонтов. Однако решающее влияние на его творческое становление оказал Гоголь. Впоследствии Салтыков-Щедрин стал наиболее ярким продолжателем гоголевской традиции в русской литературе XIX в.
По окончании Лицея Михаил Евграфович получил назначение в канцелярию Военного министерства, где сразу ощутил на себе дефекты российской бюрократической системы. «Везде долг, везде принуждение, везде скука и ложь…» — такова была его оценка министерской атмосферы, исключавшей возможности для реализации способностей молодого человека, искренне стремившегося послужить на благо отечества. Поиск альтернативных возможностей привел Салтыкова в кружок демократически настроенной молодежи, которым руководил М. В. Петрашевский. Члены этой организации были противниками крепостного права и сторонниками идеи будущего общества, построенного на принципах равноправия, справедливости и всеобщего процветания. Их представления, напрямую связанные с верой в нравственный и социальный прогресс, были в целом близки Салтыкову, но его писательский взгляд был прикован к огромному разрыву между идеалом, который проповедовала передовая интеллигенция, и русской действительностью, опутанной вековыми цепями самодержавно-крепостнического строя. С точки зрения этого разрыва он показал современную жизнь в ранних своих повестях — «Противоречия» и «Запутанное дело» . В последней из них писатель изобразил героя, который, изрядно помыкавшись по столичным канцеляриям, увидел во сне гигантскую пирамиду, состоящую из людей и всей силой давящую на него — находящегося внизу «маленького человека».
На фоне революционных волнений, прокатившихся по Европе в 1848 г., эта повесть была воспринята правительством как крамольная карикатура, подвергавшая недопустимой критике государственные устои. За «вредный образ мыслей и пагубное стремление к распространению идей, потрясших уже всю Западную Европу и ниспровергших власти и общественное спокойствие», молодой автор был сослан в Вятку.
Свое семилетнее пребывание там Салтыков называл «вятским пленом». После блеска столицы с ее культурной средой жизнь в затхлом провинциальном городе показалась ему прозябанием в трясине бездуховности и скуки. Однако писатель не сдался.
Будучи человеком энергичным и деятельным, он быстро продвинулся по служебной лестнице и занял место чиновника особых поручений в губернской администрации. Поручения эти требовали постоянных разъездов, что позволило Михаилу Евграфовичу глубже познакомиться с бытом и мышлением чиновничества, купечества, крестьянства. Так «вятский плен» обернулся для него великой школой жизни.
И хотя литературное творчество Салтыкова в вятский период фактически приостановилось, приобретенный жизненный опыт вооружил его богатым материалом для новых книг, а главное — доскональным знанием русской действительности.
В 1855 г., после смерти Николая I, писателю было разрешено «проживать всюду, где пожелает». Воспользовавшись возвращенной свободой, он перебрался в Петербург, где возобновил активную литературную деятельность. Вскоре увидел свет его сатирический сборник «Губернские очерки» , изданный от имени вымышленного «отставного надворного советника» Н. Щедрина. Сборник привлек к себе внимание публики.
Украинский поэт Т. Г. Шевченко писал в дневнике: «Как хороши «Губернские очерки»… Я благоговею перед Салтыковым. О, Гоголь, наш бессмертный Гоголь! Как радостно возрадовалась бы благородная душа твоя, увидя вокруг себя таких гениальных учеников своих.
Други мои, искренние мои! Пишите, подавайте голос за эту бедную, грязную, опаскуженную чернь! За этого поруганного, бессловесного смерда!».
Традицию «Губернских очерков» продолжили сборники прозы, подготовленные Салтыковым-Щедриным в 60-е годы: «Невинные рассказы» , «Сатиры в прозе» , «Письма о провинции» . Интенсивную творческую работу писатель совмещал с чиновническими обязанностями. Считая, что правительство может и должно осуществлять прогрессивные преобразования, он стремился лично способствовать их приближению исправной службой на постах чиновника особых поручений при Министерстве внутренних дел, вице-губернатора в Рязани и Твери, председателя казенной палаты в Пензе, Туле и Рязани. Из-за своей бескомпромиссности Салтыков-Щедрин постоянно вступал в конфликты с начальством, вынуждавшие его менять места службы до тех пор, пока царь, извещенный о нем как о чиновнике, «проникнутом идеями, не согласными с видами государственной пользы и законного порядка», не отправил его в отставку. Это произошло в 1868 г.
Освобожденный от бремени служебных обязанностей, Салтыков-Щедрин с головой ушел в литературную деятельность. В течение следующих шестнадцати лет он развивал ее в двух направлениях — собственного творчества и редактирования журнала «Отечественные записки», игравшего заметную роль в культурной и общественной жизни России.
Художественное творчество писателя в указанный период достигло своего расцвета. Наряду с новыми сатирическими циклами Салтыков-Щедрин выступил с двумя крупными произведениями — повестью «История одного города» и романом «Господа Головлевы» , вставшими вровень с самыми значительными достижениями русской прозы XIX в.
В первом из названных сочинений автор, скрывшись под маской издателя, публикующего якобы найденные в архивах летописи XVIII в., воссоздал сатирическую панораму истории и современности России, аллегорически изображенной в образе города с говорящим названием «Глупов». В рамках этой панорамы были выставлены на смех и российские правители, представленные в одновременно комичных и жутких образах «градоначальников» , и народ, пассивно претерпевающий безумства и злодейства своих начальников. Написанный Салтыковым-Щедриным обобщенный портрет России казался точной иллюстрацией диагноза, который поставил самодержавно-крепостнической России критик Белинский: «…она представляет собой ужасное зрелище страны, где люди торгуют людьми… страны, где люди сами себя называют не именами, а кличками; страны, где нет не только никаких гарантий для личности, чести и собственности, но нет даже и полицейского порядка, а есть только огромные корпорации разных служебных воров и грабителей».
Однако автор повести облек свое видение русской действительности в фантастические образы, построенные на основе приема гротеска.
В отличие от повести «История одного города», на страницах которой представал фантастически-гротескный мир, второе великое произведение Салтыкова-Щедрина, «Господа Головлевы», было написано в реалистическом ключе. В нем на примере истории семьи Головлевых писатель исследовал процесс нравственного вырождения русских помещиков под влиянием двух социальных факторов — крепостного права, развращавшего их души вседозволенностью, и капиталистической жажды накопления, засорявшей их умы ложными ценностями. Последний представитель изображаемого в романе семейства, Иудушка, в котором общеродовое духовное вырождение дошло до той степени, когда утрачиваются последние признаки живой души, на пороге смерти переживает что-то вроде прозрения: глядя на отчий Дом, хищническим путем унаследованный им вместе с большим состоянием, он неожиданно задумывается: «Вот тут, в этом самом Головлеве, было когда-то целое человечье гнездо — каким образом случилось, что и пера не осталось от этого гнезда?». Роман о духовно и физически вымершем семействе прочитывался современниками как хроника исторического разорения «дворянских гнезд». А главный его герой — «кровопивец» Иудушка — пополнил собой сокровищницу «вечных образов» мировой литературы, заняв место в галерее знаменитых «скупцов», рядом с шекспировским Шейлоком, мольеровским Скупым, бальзаковским Гобсеком, гоголевским Плюшкиным.
Его имя стало нарицательным обозначением человека, изувеченного жаждой собственности, готового ради корыстных целей обобрать и уничтожить своих близких, опустошающего все вокруг себя и гибнущего посреди созданной его же стараниями пустыни.
В период с 1868 по 1884 г., как уже отмечалось, Салтыков-Щедрин редактировал журнал «Отечественные записки». Сначала эту работу писатель выполнял совместно с поэтом Некрасовым, а затем, после смерти партнера, взял на себя руководство изданием. В 1884 г. царское правительство, встревоженное очередным нарастанием революционных настроений, закрыло журнал. Михаил Евграфович пережил это событие как тяжелую утрату, лишившую его «языка» и разлучившую с «единственно любимым существом» — читателем.
Известный критик Н. К. Михайловский рассказывал: «Душевное состояние Салтыкова после прекращения «Отечественных записок» было необыкновенно тягостно. Как ни трудно приходилось ему с журналом, как ни ворчал он на бремя, становившееся действительно неудобноносимым, как ни хотел он его сбросить и уйти, — но когда пришлось это сделать поневоле, он загоревал еще пуще. Погибло дорогое, любимое детище, в которое он всю душу свою клал. Поднимались сложные, трудные даже для шестидесятилетнего больного человека вопросы: что же теперь делать? куда идти?
Оборвалась руководящая нить жизни».
Тем не менее Салтыков-Щедрин не бросил пера. За оставшиеся пять лет жизни он написал книги «Мелочи жизни» и «Пошехонская старина» , закончил работу над сборником своих сказок. За несколько дней до смерти Михаил Евграфович взялся за сочинение произведения, в котором собирался напомнить читателям о таких «забытых словах», как «совесть, отечество, человечество». В этом замысле отразилось пронизывающее все творчество писателя стремление приблизить отечественную действительность к эталону жизни — достойной, нравственно цивилизованной и человечной. Ибо каждым своим произведением, превращавшим, подобно кривому зеркалу, социальные и нравственные пороки в гротескных чудовищ, вызывавших в читателях смесь смеха со страхом, Салтыков — Щедрин утверждал потребность в идеалах и в деятельности, направленной на их осуществление. «Не погрязайте в подробностях настоящего… — призывал он современников, — но воспитывайте в себе идеалы будущего, ибо это своего рода солнечные лучи, без ожитворяющего действия которых земной шар обратился бы в камень.
Не давайте окаменеть и сердцам вашим, вглядывайтесь часто и пристально в светящиеся точки, которые мерцают в перспективах будущего». Вера в эти идеалы образует незримое светлое измерение, над, казалось бы, не щадящей никого и ничего «сатирической летописью».
(1 votes, average: 5,00 out of 5)