История создания комедии «Горе от ума»
Один из ближайших друзей Грибоедова, С. Н. Бегичев, писал: «…известно мне, что план этой комедии был сделан у него еще в Петербурге 1816 г., и даже написаны были несколько сцен; но не знаю, в Персии или в Грузии, Грибоедов во многом изменил его и уничтожил некоторые действующие лица, а между прочим жену Фамусова, сентиментальную модницу и аристократку московскую , и вместе с этим выкинуты и написанные уже сцены». Близкий друг Грибоедова Булгарин вспоминал: «Будучи в Персии в 1821 г., Грибоедов мечтал о Петербурге, о Москве, о своих друзьях, родных,
Ему снилось, что он в кругу друзей рассказывает о плане комедии, будто им написанной, и даже читает некоторые места из оной. Пробудившись, Грибоедов берет карандаш, бежит в сад и в ту же ночь начертывает план «Горя от ума» и сочиняет несколько сцен первого акта». Письмо Грибоедова, написанное им 17 ноября 1820 г. в Тавризе, подтверждает рассказ Булгарина: «Вхожу в Дом, в нем праздничный вечер; я в этом доме не бывал прежде.
Хозяин
Попадаются многие лица, одно как будто моего дяди, другие тоже знакомые; дохожу до последней комнаты, толпа народу, кто за ужином, кто за разговором; вы там же сидели в углу, наклонившись к кому-то, шептали, и ваша возле вас. Необыкновенно приятное чувство и не новое, а по воспоминанию мелькнуло во мне, я повернулся и еще куда-то пошел, где-то был, воротился; вы из той же комнаты выходите ко мне навстречу. Первое ваше слово: вы ли это А. С.? как переменились! Узнать нельзя. Пойдемте со мною; увлекли далеко от посторонних в уединенную, длинную, боковую комнату, к широкому окошку, головой приклонились к моей щеке, щека у меня разгорелась, и подивитесь! вам труда стоило, нагибались, чтобы коснуться моего лица, а я, кажется, всегда был выше вас гораздо.
Но во сне величины искажаются, а все это сон, не забудьте. Тут вы долго ко мне приставали с вопросами, написал ли я что-нибудь для вас? — Вынудили у меня признание, что я давно отшатнулся, отложился от всякого письма, охоты нет, ума нет — вы досадовали. — Дайте мне обещание, что напишете. — Что же вам угодно? — Сами знаете. — Когда же должно быть готово? — Через год непременно. — Обязываюсь. — Через год, клятву дайте… И я дал ее с трепетом. В эту минуту малорослый человек, в близком от нас расстоянии, но которого я, давно слепой, не довидел, внятно произнес эти слова: лень губит всякий талант… А вы, обернясь к человеку: посмотрите, кто здесь?..
Он поднял голову, ахнул, с визгом бросился ко мне на шею… дружески меня душит… Катенин!.. Я пробудился. Так описываются варианты начала написания комедии «Горе от ума». В конце 1821 г. Грибоедов приезжает в Тифлис на службу «по дипломатической части» при генерале А. П. Ермолове, где и складывается у него план комедии и написаны первые два акта.
В начале 1823 г. Грибоедов получает длительный отпуск и приезжает в Москву. С. Н. Бегичев рассказывает: «Из комедии его «Горе от ума» написаны были только два действия. Он прочел мне их, на первый акт я сделал ему некоторые замечания, он спорил, и даже показалось мне, что принял их нехорошо.
На другой день приехал я к нему рано и застал его только что вставшим с постели: он неодетый сидел против растопленной печи и бросал в нее свой первый акт по листу. Я закричал: «Послушай, что ты делаешь?!!» — «Я обдумал, — отвечал он, — ты вчера говорил мне правду, но не беспокойся: все уже готово в моей голове». И через неделю первый акт уже был написан». «Хотелось опять позабыться тем же приятным сном. Не мог.
Встав, вышел освежиться. Чудное небо! Нигде звезды не светят так ярко, как в этой скучной Персии! Муэдзин с высоты минара звонким голосом возвещал ранний час молитвы , ему вторили со всех мечетей, наконец ветер подул сильнее, ночная стужа развеяла мое беспамятство, затеплил свечку в моей храмине, сажусь писать, и живо помню мое обещание; во сне дано, наяву исполнится».
В конце июля 1823 г. Грибоедов уехал в имение Бегичева, где закончил работу над двумя последними актами «Горя от ума» и дал пьесе окончательное название вместо первоначального «Горе уму». В июне 1824 г. Грибоедов, уезжая в Петербург, оставляет рукопись комедии Бегичеву, но берет с собой копию. Из Петербурга он пишет Бегичеву: «Кстати, прошу тебя моего манускрипта никому не читать и предать его огню, коли решишься: он так несовершенен, так нечист; представь себе, что с лишком восемьдесят стихов, или лучше сказать, рифм переменил, теперь гладко, как стекло. Кроме того, на дороге мне пришло в голову приделать новую развязку; я ее вставил между сценою Чацкого, когда он увидел свою негодяйку со свечою над лестницею, и перед тем, как ему обличить ее; живая, быстрая вещь, стихи искрами посыпались, в самый день моего приезда, и в этом виде читал я ее Крылову, Жандру, Хмельницкому, Шаховскому, Гречу и Булгарину, Колосовой, Каратыгину…» — но эта рукопись уцелела и хранится в Отделе письменных источников Государственного исторического музея в Москве.
Один из друзей Грибоедова, А. А. Жандр рассказывает о дальнейшей судьбе рукописи: «Когда Грибоедов приехал в Петербург и в уме своем переделал свою комедию, он написал такие ужасные брульоны, что разобраться было невозможно. Видя, что гениальнейшее создание чуть не гибнет, я у него выпросил его полулисты. Он их отдал с совершенною беспечностью. У меня была под руками целая канцелярия; она списала «Горе от ума» и обогатилась, потому что требовали множество списков.
Главный список, поправленный рукою самого Грибоедова, находится у меня». Грибоедов надеялся провести свою комедию в печать и на сцену, но к середине октября он стал поощрять распространение рукописных копий, которых было, как считают исследователи, около 40 тысяч, так как эти надежды не оправдались Обычный тираж книг в то время был 1200 и 2400 экземпляров — огромная популярность «Горя от ума» вызвана ее политической и социально-философской злободневностью: приехав в январе 1825 г. к ссыльному Пушкину в Михайловское всего на один день, Пущин привез с собой список «Горя от ума», чтобы прочитать комедию опальному другу. П. А. Катенин, близкий друг автора, высказал в письме к нему ряд критических замечаний. Сохранился только ответ Грибоедова, написанный в январе 1825 году: «Ты находишь главную погрешность в плане: мне кажется, что он прост и ясен по цели и исполнению; девушка сама не глупая предпочитает дурака умному человеку ; и этот человек разумеется в противоречии с обществом, его окружающим, его никто не понимает, никто простить не хочет, зачем он немножко повыше прочих, сначала он весел, и это порок: «Шутить и век шутить, как вас на это станет!» Слегка перебирает странности прежних знакомых, что же делать, коли нет в них благороднейшей заметной черты!
Его насмешки неязвительны, покуда его не взбесить, но все-таки: «Не человек! змея!», а после, когда вмешивается личность, «наших затронули», предается анафеме: «Унизить рад, кольнуть, завистлив! горд и зол!» Не терпит подлости: «ах! Боже мой, он карбонари». Кто-то со злости выдумал об нем, что он сумасшедший, никто не поверил, и все повторяют, голос общего недоброхотства и до него доходит, притом и нелюбовь к нему той девушки, для которой единственно он явился в Москву, ему совершенно объясняется, он ей и всем наплевал в глаза и был таков. Ферзь тоже разочарована насчет своего сахара медовича.
Что же может быть полнее этого? «Сцены связаны произвольно». Так же, как в натуре всяких событий, мелких и важных: чем внезапнее, тем более завлекает в любопытство. Пишу для подобных себе, а я, когда по первой сцене угадываю десятую: раззеваюсь и вон бегу из театра. «Характеры портретны». Да! и я, коли не имею таланта Мольера, то по крайней мере чистосердечнее его; портреты и только портреты входят в состав комедии и трагедии, в них, однако, есть черты, свойственные многим другим лицам, а иные — всему роду человеческому настолько, насколько каждый человек похож на своих двуногих собратий.
Карикатур ненавижу, в моей картине ни одной не найдешь. Вот моя поэтика; ты волен просветить меня, и коли лучше что выдумаешь, я позаймусь от тебя с благодарностью. Вообще я ни перед кем не таился и сколько раз повторяю , что тебе обязан зрелостию, объемом и даже оригинальностию моего дарования, если оно есть во мне. Одно прибавлю о характерах Мольера: Мещанин во дворянстве, Мнимый больной — портреты, и превосходные; Скупец — антропос собственной фабрики, и несносен. «Дарования больше, нежели искусства».
Самая лестная похвала, которую ты мог мне сказать, не знаю, стою ли ее? Искусство в том только и состоит, чтоб подделываться под дарование, а в ком более вытверженного, приобретенного потом и сидением, искусства угождать теоретикам, то есть делать глупости, в ком, говорю я, более способности удовлетворять школьным требованиям, условиям, привычкам, бабушкиным преданиям, нежели собственной творческой силы, — тот, если Художник, разбей свою палитру и кисть, резец или перо свое брось за окошко; знаю, что всякое ремесло имеет свои хитрости, но чем их менее, тем спорее дело, и не лучше ли вовсе без хитростей? nugae difficilis. Я как живу, так и пишу свободно и свободно».
В альманахе «Русская талия» вышли из печати 15 декабря 1824 г. с цензурными сокращениями и исправлениями 7-10 явления первого действия и третье действие. Даже в таком сокращенном виде пьеса вызвала целую бурю эмоций среди критиков, немедленно разделившихся на два лагеря, за и против пьесы. В 1825 г. была предпринята и первая попытка постановки комедии на учебной сцене театрального училища в Петербурге.
Об этом вспоминал знаменитый актер П. А. Каратыгин: «Мы с Григорьевым предложили Александру Сергеевичу разыграть «Горе от ума» на нашем школьном театре, и он был в восхищении от нашего предложения… мы живо принялись за дело; в несколько дней расписали роли, в неделю их выучили, и дело пошло на лад. Сам Грибоедов приезжал к нам на репетиции и очень усердно учил нас… Надо было видеть, с каким простодушным удовольствием он потирал себе руки, видя свое «Горе от ума» на нашем ребяческом театре…
На одну из репетиций он привел с собой А. Бестужева и Вильгельма Кюхельбекера — и те тоже нас похвалили… Наконец, комедия была уже совсем приготовлена, на следующий день назначен был спектакль… но, увы! все наши хлопоты и надежды лопнули, как мыльный пузырь! Накануне самого представления, на самой последней репетиции, является к нам инспектор Бок и объявляет нам грозный фирман графа Милорадовича , чтоб мы не смели так либеральничать и что пьесу, не одобренную цензурой, нельзя позволить играть в театральном училище». Так окончилась эта попытка. Перед последним отъездом из Петербурга в 1828 г. Грибоедов на булгаринском списке «Горя от ума» сделал надпись: «Горе мое поручаю Булгарину…», в надежде, что тот сможет пробить комедию в печать.
Но первое отдельное издание «Горя от ума» появилось уже после гибели Грибоедова, в 1833 году, а полное, не искаженное цензурой издание вышло только в 1862.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)