Двойственность изображения светского общества в романе «Евгений Онегин»
Сознание человека, систему жизненных ценностей, как известно, во многом формируют нравственные законы, принятые в обществе. Пушкин пишет в романе как о столичном, так и о московском и провинциальном дворянстве.
Особое внимание автор романа уделяет петербургскому дворянству, типичным представителем которого и является Евгений Онегин. Поэт во всех подробностях описывает день своего героя, а день Онегина — типичный день столичного дворянина. Таким образом, Пушкин воссоздает картину жизни всего петербургского светского общества. Модное
Театра злой законодатель,
Непостоянный обожатель
Очаровательных актрис,
Почетный гражданин кулис.
Очень подробно описывает Пушкин кабинет Онегина, его наряд. Автор как бы желает еще раз подчеркнуть оторванность молодых людей того времени от национальной почвы, ведь они
Пушкин говорит о петербургском высшем обществе с изрядной долей иронии и без особых симпатий, ибо жизнь столичная «однообразна и пестра», а «света шум очень быстро наскучивает».
Поместное, провинциальное дворянство представлено в романе весьма широко. Это дядя Онегина, семейство Лариных гости на именинах Татьяны, Зарецкий.
Дядя Онегина был «деревенским старожилом», занимался тем, что бранился с ключницей, смотрел в окно, давил мух и читал «календарь осьмого года».
Яркие представители провинциального дворянства собираются у Татьяны на именинах: Гвоздин, «хозяин превосходный, владелец нищих мужиков»; Петушков, «уездный франтик»; Флянов, «тяжелый сплетник, старый плут». Если в рассказ о столичном дворянстве Пушкин вводит реальных исторических лиц, например Каверина, то в данном случае автор использует фамилии известных литературных персонажей: Скотинины — герои «Недоросля» Фонвизина, Буянов — герой «Опасного соседа» В. Л. Пушкина. Автор употребляет также говорящие фамилии. Например, Трике означает «битый палкой» — намек на то, что он не может быть принят в высшем обществе, но зато в провинции он гость желанный.
Недалеко от Ленского проживает Зарецкий, «некогда буян», «глава повес», теперь же «отец семейства холостой», «помещик мирный». Но его никак нельзя назвать порядочным человеком, ведь он любит «друзей поссорить молодых /И на барьер поставить их». Так происходит и в случае с Ленским и Онегиным. В общем-то, Зарецкий является виновником гибели Ленского; хотя он, как секундант, мог предотвратить дуэль, но сделал все возможное, чтобы она состоялась.
И Владимира Ленского можно отнести к поместным дворянам. Он «романтик и больше ничего», по определению Белинского. Как романтик, он совершенно не знает жизни, людей видит все либо в розовом, либо в черном свете («Он сердцем милый был невежда.»). Он отчужден от национальной культуры, может быть, больше Онегина (соседи называют Ленского полурусским). Рассуждая о будущем Владимира Ленского, Пушкин видит два возможных пути. Следуя первому из них, он мог бы стать Кутузовым, Нельсоном или Наполеоном или даже закончить жизнь так, так Рылеев, ведь Ленский человек страстный, способный на безрассудный, но героический поступок (в этом он близок Пушкину). Но беда его в том, что среда, в которую он попадает, враждебна ему, в ней его считают чудаком. Ленский скорее пошел бы по второму пути:
А может быть и то: поэта
Обыкновенный ждал удел.
Он стал бы заурядным помещиком, каким был дядя Онегина или Дмитрий Ларин.
Ларин, о котором Белинский говорит, что он «что-то вроде полипа, принадлежащего в одно и то же время двум царствам природы — растительному и животному», был «добрым малым», но вообще-то человеком ординарным (свидетельство тому — очаковская медаль, которая не была индивидуальной наградой в отличие от ордена). Его жена увлекалась в молодости книгами, но увлечение это было скорее возрастным. Вышла замуж поневоле, была увезена в деревню, где «рвалась и плакала сначала», но потом занялась хозяйством, «привыкла и довольна стала».
Мир поместного дворянства далек от совершенства, ибо в нем духовные интересы, потребности не являются определяющими, так же как интересы интеллектуальные («Их разговор благоразумный /О сенокосе, о вине; /О псарне, о своей родне»). Однако Пушкин пишет о нем с большей симпатией, чем о петербургском. В провинциальном дворянстве сохраняются естественность и непосредственность как свойства человеческой натуры («Соседей добрая семья, /Нецеремонные друзья»). Поместные дворяне в смысле мироощущения, быта были достаточно близки к народу. Это проявляется в отношении к природе и религии, в соблюдении традиций («Они хранили в жизни мирной /Привычки милой старины.»).
Московскому дворянству Пушкин уделяет меньше внимания, чем петербургскому. Проходит несколько лет со времени, когда Пушкин писал 1-ю главу своего романа, а А. С. Грибоедов закончил комедию «Горе от ума», но Пушкин вносит в эпиграф седьмой главы грибоедовские строки, подчеркивая тем самым, что с тех пор в Москве мало что изменилось. Древняя столица всегда отличалась патриархальностью. Так, например, Татьяну встречает у тетки седой калмык, а мода на калмыков была в конце XVIII века. Московское дворянство — образ собирательный в отличие от петербургского, где Евгений Онегин является главным героем. Пушкин, говоря о Москве, как бы населяет ее героями грибоедовской комедии, которых не изменило время («Но в них не видно перемены, /Все в них на старый образец.»). Появляется в московском обществе и реальное историческое лицо: «К ней (Татьяне) как-то Вяземский подсел.». Но и в Москве все та же суета, «шум, хохот, беготня, поклоны», которые оставляют равнодушными и Татьяну, и автора.
Влияние высшего света сам автор расценивает неоднозначно. 1-я глава дает резко сатирическое изображение света. Трагическая 6-я глава заканчивается лирическим отступлением — размышлениями автора о возрастном рубеже, который он готовится перешагнуть: «Ужель мне скоро тридцать лет?» И он призывает «младое вдохновенье» спасти «душу поэта» от гибели, не дать
.окаменеть
В мертвящем упоенье света,
В сем омуте, где с вами я
Купаюсь, милые друзья!
Итак, омут, мертвящий душу.
Но вот 8-я глава:
.и ныне музу я впервые
На светский раут привожу.
И что же?
Ей нравится порядок стройный Олигархических бесед, И холод Гордости спокойной, И эта смесь чинов и лет.
Очень верно объясняет это противоречие Ю. Лотман: «Образ света получал двойное освещение: с одной стороны, мир бездушный и механистический, он оставался объектом осуждения, с другой — как сфера, в которой развивается русская культура, жизнь одухотворяется игрой интеллектуальных и духовных сил, Поэзией, гордостью, как мир Карамзина и декабристов, Жуковского и самого автора «Евгения Онегина», он сохраняет безусловную ценность.
Общество неоднородно. От самого человека зависит, примет ли он нравственные законы малодушного большинства или лучших представителей света».
(1 votes, average: 5,00 out of 5)