Литературные критики о произведениях Пушкина
Душа сказала мне давно:
Ты в мире молнией промчишься!
Тебе все чувствовать дано,
Но жизнью ты не насладишься.
Веневитинов.
В. Г. Белинский: «Пушкин принадлежит к числу творческих гениев, тех величайших исторических фигур, которые, работая для настоящего, приготовляют будущее, следовательно, не могут принадлежать только одному прошлому». С этим суждением остается только согласиться. Необходимо добавить, что гений Пушкина, на мой взгляд, заключается не только в бессмертии сюжетов его произведений: мало кто из писателей пытается
Начнем с начала — сюжет: вот уж поистине жизненная ситуация. Это далеко не любовный треугольник, даже не знаю, как и назвать. Есть чему поучиться! После прочтения волей-неволей задумываешься о том,
Пушкин очень много рассуждает о жизни. Он показывает жизнь большого города с многочисленными балами и развлечениями, город со стороны «парадного подъезда», где всегда весело и шумно. И сквозь это проходит тема одиночества, какого-то отчуждения, причем автор делает это так, что самому читателю становится грустно. А ведь так на самом деле: смотришь на город — все куда-то торопятся, смеются, кричат, разговаривают и шутят — короче — город живет шумной и бурной жизнью.
Невольно вспоминается отрывок из стихотворения Рылеева:
С тяжкой грустью, с черной думою
Я с тех пор один брожу,
И могилою угрюмою
Мир печальный нахожу.
Всюду встречи безотрадные!
Ищешь, суетный, людей,
А встречаешь трупы хладные
Иль бессмысленных детей.
Хотя, учитывая мои годы, можно сказать, что это не так уж и заметно.
Следующее «новшество» — это язык. Конечно, муза Пушкина была вскормлена и воспитана творениями предшествующих поэтов (можно сказать более — она приняла их в себя, как «свое законное состояние и возвратила их миру в новом, преображенном виде» (Белинский), но то, как он ею лепит настроение читателя, возвышает его к божественным началам, и в очередной раз доказывает, что им (автором) руководит гений. Его язык чертовски привлекателен. Где надо — там короткие, лаконичные предложения (ибо «краткость — сестра таланта»); где необходимо дать полное описание, там появляется вязкая, текучая речь, словно рождественская елочка, украшенная гирляндами прилагательных. Красота! И с ее помощью Пушкин, как человек, познавший высший свет и высокие чувства, любовь и страсть прелюбодеяния, мастерски действует на восприятие читателя. Он открыл новые возможности, которые дарит нам речь. Нужно лишь научиться пользоваться ею, ибо еще Цицерон сказал — «Речь дана всем, ум — удел немногих». В этом произведении автор показал нам высокое знание античности и истории. А это, в очередной раз, доказывает, что история учит многому: это ведь не книжный ум, а жизненная школа, где в роли преподавателей выступают «великие мира сего». К сожалению, это поздно начинаешь осознавать.
Спускаемся на землю и переходим к «людской» теме.
Так вот Пушкин подкинул еще «материал для размышления» (вообще, такие действия присущи величайшим): очевидно, что речь пойдет о Евгении.
Прочитал я роман, отложил книгу и подумал: «Так какой же на самом деле Онегин?» Может это игра Пушкина показать главного героя, этого «страдающего эгоиста», в начале с одной точки зрения, потом с другой, а затем — с третьей? Или же настолько глубока натура Евгения, что даже сам автор предает его на суд читателю? В жизни ведь получается аналогично — у каждого есть свои закоулки души и, следовательно, каждый может быть непонятым. Есть о чем призадуматься! Прочтя роман, понимаешь, что озлобленный ум есть тоже признак высокой натуры, ибо такой человек недоволен не только окружающими, но и самим собой. И еще, как-то дико понимать, что существуют люди, подобные Онегину, которые не знают, что им надо.
Вообще, читая этот роман, меняешь угол зрения на многие вещи. В некотором смысле, это произведение можно назвать философским. В своих философских отступлениях автор показывает быт того времени, при этом дает оценку, размышляет, пытается найти ответы на многие коренные вопросы бытия. И в этих ответах находишь очень много нового для себя. С чем-то можно согласиться, а с чем-то и поспорить. Закончить сие творение хочу словами вышеуказанного величайшего мастера пера, но с учетом возможностей быстрорастущего гения нижеподписавшегося:
Пересмотрел все очень строго:
Противоречий очень много,
Но их исправить не хочу.
Цензуре долг свой заплачу,
И учительницам на съеденье
Плоды трудов своих отдам.
Иди же к школьным берегам
Новорожденное творенье,
И заслужи мне славы дань:
Одни пятерки, шум и брань!
P. S.
Не сочту за дерзость мысль о том, что брани совсем не будет.