«Жизнь насекомых»

«Жизнь насекомых» — первый роман Виктора Пелевина, опубликованный в 1993 году и сразу сделавший его знаменитым писателем в самых широких читательских кругах.
Роман необычен по форме и предмету изображения. С первых страниц перед нами возникают не то люди, превращающиеся в насекомых, не то насекомые, «притворяющиеся» людьми, не то вообще насекомолюди, подражающие жизни тех и других.
При этом создается четкая система образов: «Мотыльки летят к свету, комары — на запах крови, мухи — к своим помойкам.» Вроде бы все ясно,

но лишь одна деталь приводит читателя в недоумение: данное высказывание принадлежит не ученому-энтомологу, вообще не человеку, а. мотыльку Диме.
Что же хотел показать писатель в «Жизни насекомых»? Может быть, авторский замысел заключается в создании басни «на современный лад»? Тогда роман Пелевина можно рассматривать как аллегорию человеческого общества, в котором каждая социальная среда отражается в определенном виде насекомого: комары — бизнесмены, муравьи — военные, конопляные жуки — наркоманы и т. п.
Ключом к пониманию смысла романа служит эпиграф — фрагмент стихотворения И. Бродского: «.Вместо слабых мира этого и сильных лишь согласное гуденье насекомых». Действительно, писатель не изображает «слабых» и «сильных» мира сего. Он вообще никак не классифицирует его обитателей, не делит их на хороших и плохих, как это принято в классической басне. Кроме того, в басне всегда присутствует мораль, а роман Пелевина заканчивается легкомысленной песенкой стрекозы.
В «Жизни насекомых» предпринимается попытка «раздвинуть границы реальности», показать нечто существующее за пределами нашего привычного представления об окружающей действительности. Мы наблюдаем постоянное изменение формы описания событий, своеобразную игру пространством и пропорциями изображаемого.
Эта мастерская игра отражена также в диалоге комаров Сэма и Арнольда. Так, Сэм заявляет, что больше всего любит Японию — «эти долгие, желтые пространства, почти лишенные растительности», имея при этом в виду не что иное, как тело жителя Страны восходящего солнца.
Еще один пример — путешествие конопляных жуков Никиты и Максима по бетонной трубе, которая на самом деле оказывается чьей-то раскуренной сигаретой.
Таким образом, как отмечает сам автор, время — в «Жизни насекомых» «не то исчезло, не то растянулось». В связи с этим, возможно, следует отнести «Жизнь насекомых» к философской фантастике?
Однако, во-первых, само внешнее содержание пе-левинского произведения очень реалистично. В нем сочинение с аллсоч. ру © 2005 очень много бытовых описаний и натуралистических деталей. Например, роман повествует о тяготах повседневной жизни мухи Наташи и рядовых проблемах конопляных жуков. В нем встречаются подробные рассказы об ощущениях от укуса комара, об изготовлении навозного шара, о тонкостях курения марихуаны и т. д.
Во-вторых, если фантастическое произведение читатель всегда однозначно оценивает как вымысел и воспринимает несколько отстраненно, то художественный мир этого романа предстает перед нами необычайно зримо, материально. Действие в нем напоминает «обрывок фильма».
Поэтому можно сказать, что «Жизнь насекомых» — произведение скорее не фантастическое, а причудливым образом отражающее действительность: «Этот мир — галлюцинация наркомана Петрова». Поэтому некоторые критики называют этот роман, как и все творчество В. Пелевина, сюрреалистическим и относят его к традиции постмодернизма, в рамках которого разрушаются все привычные жанры и идеи классической литературы.
Философская основа пелевинского произведения также остается не вполне ясной и предполагает множество вариантов понимания.
Так, в одном из эпизодов романа создается своеобразная и очень необычная модель устройства мира: «.несколько человек в белых халатах. вырезали из картона круги. и насаживали их на сверкающий металлический штырь». Кто эти люди? Зачем они это делали? Однозначных ответов не существует. Однако можно предположить, что каждый такой «круг» представляет собой определенный уровень реальности.
В «Жизни насекомых» создается бесконечное множество параллельных миров, которые парадоксальным образом пересекаются и развиваются друг в друге. Отсюда — многоуровневая композиция романа. Молодые люди Сэм и Арнольд, прыгнув с балкона приморского пансионата, приземляются уже в образе комаров. Гуляющие мальчик с отцом, перейдя мост, превращаются в навозных жуков. Муха, садясь напротив фанерного агитационного щита, становится девушкой Мариной и т. п.
Таким образом, в произведении Пелевина возникает идея сложности и неоднозначности этого мира, связи всего со всем, всеобщего проникновения предметов и явлений.
Интересно, что и все герои романа имеют свое оригинальное представление о «жизни насекомых». Например, взрослому скарабею «самой реальной вещью на свете» видится навозный шар («Йа» — то есть «Я», личное начало), и «цель жизни — толкать его вперед». Одновременно Йа каждого и есть этот шар, и «когда смотришь по сторонам, просто видишь Йа изнутри».
В подобном мировоззрении также отражается идея бесконечной повторяемости мира. «.Мы только думаем, что идем на пляж, а никакого пляжа на самом деле нет», — иллюстрирует эту мысль маленький навозный жучок.
Перевернутость и взаимное проникновение уровней реальности отражены также в сознании комара Сэма. Действительность для него непосредственно связана с «геополитической реальностью».
Жизнь мотылька Мити-Димы — «секунда, которую он тратит, чтобы попрощаться с темнотой», в которой каждый лишь «игра света и тени». Сложность для героя заключается в том, что он не может провести границу между светом и тьмой, потому что они неотделимы друг от друга, слиты воедино.
Через образ Мити-Димы в роман входит также проблема двойственности мира. Мотылек Митя пытается постичь внутреннюю суть жизни, и в этом ему помогает его отраженный двойник Дима, олицетворяющий «странное и невыразимое знание». В связи с этим в романе возникает эпизод с колодцем, в котором копошится «толпа крошечных гипсовых насекомых», у которого «не было дна, никакого начала никогда не было». Это еще один интересный вариант образа » нанизанных друг на друга колец «.
Изображая этот удивительный и загадочный мир, писатель одновременно показывает необычайную хрупкость, незащищенность «жизни насекомых». И одна из проблем произведения Пелевина заключается в том, что жизнь теряет свою ценность. Не случайно отдельная глава романа названа » Убийство насекомого «.
Автор не просто изображает, но детально описывает различные способы умирания насекомого: его расплющивают об асфальт, пожирают собственные родственники, сжигают в папиросе, ловят на смертельную липучку. Но настоящая смерть наступает в тот момент, когда «что-то. окончательное и однозначное» делает все в этом мире пустым и бессмысленным, когда возникает понимание того, что «думать стало некому, нечего, нечем, да и особо незачем».
Итак, окружающая действительность в романе В. Пелевина раздвигается до масштабов Вселенной и представляется как сложная и тайная, не познаваемая до конца система. Вряд ли писатель ставит задачу найти смысл жизни. Большинство героев «Жизни насекомых» ничего не ищут. Они просто живут сегодняшним днем, а если и делают попытки проникнуть за пределы сознания (как, например, мотылек Митя-Дима), то терпят поражение.
Поэтому читателю так сложно выявить и точно определить скрытый смысл пелевинского произведения, дать объективную оценку изображаемым событиям.
Однако именно эта особенность, наверное, и делает «Жизнь насекомых» книгой необыкновенно интригующей и захватывающей и объясняет неизменный читательский интерес к роману в течение вот уже почт