Свое место в системе образов занимает и Варвара. Казалось бы, Катерину естественнее всего сопоставлять именно с ней. Они живут в одном доме, судя по всему, не очень отличаются друг от друга по возрасту. В Варваре есть даже что-то живое, искреннее. Она не обольщается на свой счет, откровенно заявляя Катерине: «Я хуже тебя». Но нельзя не заметить присущую Варваре бездуховность, отчетливо проявившуюся, например, в сцене любовного свидания. Вместо глубины эмоциональных переживаний, так характерных для Катерины, Варвара подчеркнуто холодна
и равнодушна, впрочем, так же, как и ее «предмет» — Кудряш. Островский не забывает указать на это в авторских ремарках: «Варвара прилегает к плечу Кудряша, который, не обращая внимания, тихо играет». Разговаривает Варвара с Кудряшом постоянно зевая. При прощании: «Зевает, потом целует холодно, как давно знакомого». Через мгновение снова: «Зевает и потягивается».По сравнению с Катериной Варвара представляет иной тип сознания. С одной стороны, высокие направленные ценности, идеалы, так необходимые людям в их поисках настоящего счастья — для того, чтобы различать добро и зло. С другой — покорное
принятие условий жизни, пассивное приспособление к ним. Одна учительница очень удачно раскрыла самую суть этой важнейшей нравственной проблемы: «Варвара вся на уровне быта, ежедневных отношений, принятых в ее среде норм. Все ее представления и понятия не поднимаются выше этого уровня. Она не смотрит и не мыслит выше, глубже привычных, обыденных отношений. Вот и любовь ее — вполне земная, без порывов, озарений и мук — это ей даже смешно. Вот и Катерину она не понимает — «мудрая какая-то». А Варвара «простая», вся в своем сегодняшнем, таком, «как у всех». В науке такой уровень понимания и отношения к жизни называется обыденным сознанием, или здравым смыслом. Многие люди искренне убеждены, что этот здравый смысл — вершина понимания жизни: вижу все, как оно есть, живу без иллюзий, в мечтах не нуждаюсь. Может быть, так оно и есть? И мечтательность Катерины — проявление ее интеллектуальной слабости? Говоря шире, нужны ли в жестоком, неустроенном мире люди, которые «смотрят на облака», которым нужно больше того, что встречается на каждом шагу и потому считается нормой? Люди с мечтами, с высокими духовными запросами — нужны ли человечеству, не выбравшемуся еще из заботы о хлебе насущном?»
