Крах иллюзии Эммы Бовари
В «романтическом», иллюзорном мире, в котором, как во сне, пребывает «страстная» душа Эммы Бовари, мужчины занимают особое место. По ее убеждению, сформировавшемуся на основе прочитанных романов, мужчина должен был все знать, «быть всегда на высоте», «вызывать в женщине силу страсти», «раскрывать перед ней всю сложность жизни», «посвящать ее во все тайны бытия». Но муж Эмму ничему не учил, сам ничего не знал, да и знать ничего не желал. Шарль Бовари «не умел плавать, не умел фехтовать, не умел стрелять из пистолета».
Он
Таким образом, крах иллюзий Эммы Бовари начинается с момента вступления героини в брак с Шарлем Бовари. Но вот что удивительно: чем больше она разочаровывается в своих иллюзиях, тем больше погружается в их бездну. Чем больше жизнь поворачивается к ней своей «неприглядной» стороной, тем больше она впадает в оцепеняющий «романтизм».
Флобер мастерски показал нам это состояние своей героини в знаменитой сцене объяснения Родольфа
Флобер как бы монтирует эпизоды из отдельных кусков. В литературоведческой науке Флобера действительно считают одним из создателей приема «монтажа». Упомянутая сцена — классический пример применения этого приема. Объяснение Родольфа, пылающего страстью к Эмме, происходит на фоне официальных речей, звучащих на съезде:
— …думал ли я, что сегодня буду с вами?
— «…семьдесят франков!»
— Несколько раз я порывался уйти и все-таки пошел за вами…
— «За удобрение навозом…»
— И теперь уже останусь и на вечер, и на завтра, и на остальное время, на всю жизнь!
— «…господину Карону из Аргейля — золотая медаль!» и т. д.
Сливаясь в один поток, переплетясь и комментируя друг друга, казенная, бытовая и «романтическая» риторика столь красноречиво характеризует всю пошлость и неуместность как любовного объяснения, так и скудность внутреннего мира героев романа, что никаких авторских оценок уже не требуется. Читателю и так все ясно. Не ясно только самой Эмме Бовари. Почему?
Да потому, что Эмму всегда интересовала только внешняя сторона, а не внутреннее содержание человека. Свидетельство тому — ее влюбленность в мелкого служащего Леона, который очень своеобразно воспринимается Эммой Бовари. Думая о нем, она представляет себе бархатный цвет сюртука клерка, его каштановые волосы и длинные ногти.
Наступает ли в сознании героини Флобера прозрение? Можно утверждать, что нет, не наступает, и это объясняется тем, что Эмма Бовари, постоянно мечтающая о любви, никогда по-настоящему не любила ни Родольфа, ни Леона, ни тем более Шарля. Она всегда любила «придуманных» Родольфа и Леона.
Что касается Шарля, то его она даже не «придумывала», хотя он единственный, кто ее действительно любил. Родольф и Леон же ее никогда не любили. Первому она была нужна лишь для удовлетворения его донжуанских амбиций, второму — как опытная и состоятельная любовница.
Поэтому и один, и другой без особого сожаления окончательно отказываются от нее, как только над ней нависает крах разорения.
Иллюзии улетучились. Эмме Бовари остается только куча неоплаченных счетов и мерзкая, похотливая рожа кредитора, которого даже Эмма «придумать» уже была не в состоянии. И ей остается только одно — быть последовательной в своем «бульварном» романтизме и принять крысиный яд.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)