«Творение чисто русское, национальное, выхваченное из тайника народной жизни». В. Белинский о поэме Гоголя «Мертвые души»
Роль Белинского в восприятии современным читателем творчества Гоголя вообще и его бессмертной поэмы в частности неоднозначна. С одной стороны, мы ценим наследие великого критика, который по его собственному выражению, «любил Гоголя до самозабвения» и умел тонко чувствовать его поэзию. Но существует и другое мнение, распространенное, главным образом, среди литературоведов и философов русского зарубежья. Эту точку зрения предельно ясно и категорично выразил известный философ послеоктябрьского периода Ильин, говоривший о вине «бескультурного
Художник-обличитель, по Белинскому, создает произведение, «беспощадно одергивающее покров с действительности», выставляющее на всеобщее обозрение и осмеяние то низкое, что выявил
Неужели весь смысл главного труда великого художника сводится к борьбе с конкретными пороками социальной действительности? Может показаться: а почему бы и нет? Даже Н. Бердяев писал, что «мещанство — это традиционная русская проблема»… «…Не было доселе такого «для общественности важного произведения» — так Белинский оценивает с точки зрения социальной значимости общее значение поэмы; это вообще характерно для критиков революционно-демократического лагеря. Мы не будем, объясняя это положение, называть кри — тика «бескультурным», но склонны все же оставлять за литературой право на приоритет этической идеи над социально-правовой.
Именно поэтому попробуем найти более глубокий смысл гоголевского произведения. «Вовсе не губерния, — писал автор «Мертвых душ», — и не несколько уродливых помещиков есть предмет поэмы». Но что же? Тут выясняется, что Белинский вовсе не был так уж неправ, выдвигая на первый план проблему пошлости. Только Белинский посмотрел на нее совершенно под иным углом, нежели автор. Гоголь писал, что «русского человека» его собственная пошлость и ничтожество испугали больше, чем все остальные его пороки. «Явление замечательное!
Испуг прекрасный! В ком такое неприятие пошлости, в том, верно, заключено все противоположное пошлости». Эти слова вплотную приближают к разгадке одного из самых таинственных вопросов, связанных с «Мертвыми душами».
Этот момент стал предметом яростных споров сразу же после выхода первого тома в свет — имеется в виду вопрос о патриотизме Гоголя, об истинном и ложном понимании национальности его творчества. Были и такие «патриоты», которые обвиняли писателя в ненависти ко всему русскому, таким своеобразным способом поддерживая Белинского с его версией Гоголя-обличителя. «Творение чисто русское, национальное», — пишет Белинский, но тут же упрекает автора творения в «излишестве… любви и горячности к своему родному и отечественному». Великий критик одергивает великого писателя за «некоторые, — к счастью, немногие места», где, видно, Гоголь «забывает» о своей роли обличителя и слишком восхищается той самой русской жизнью, с которой должен был «сорвать покров».
Гоголь писал: «Истинная национальность заключается… в самом духе народа. Поэт… может быть тогда национальным… когда чувствует и говорит так, что соотечественникам его кажется, будто это чувствуют и говорят они сами». Это в высшей степени верно и по отношению к Гоголю. Свое призвание он видел в служении России, именно с него начинается, как говорил Бердяев, «учительская литература».
Со времен Гоголя русская литература усваивает тот дух светлого искания правды, который ставит ее с середины XIX в. во главе мировой литературы. Автор «Мертвых душ» считал, что русский характер — «еще расплавленный металл, еще не приобретший окончательной формы». Возможно, эти слова Белинский и понял как претензию на роль «всенародного учителя», который в праве изгонять вредные примеси из «расплавленного металла национальной породы». Но Гоголь не был ни нигилистом, ни обличителем. Он был великим русским поэтом. «…Великий талант, гениальный поэт и первый писатель современной России», — писал Белинский.
Идея «Мертвых душ» намного сложнее и выше того, что видел критик. К сожалению, автору удалось воплотить в жизнь только первую часть, первый том трилогии. «Мертвые души» должны были стать русской «Божественной комедией», и первый том — книга Чичикова, Плюшкина и других — это книга «Ада». Гоголь собирался провести своих героев через все три книги, через «Ад» и «Чистилище» — в «Рай».
(1 votes, average: 5,00 out of 5)