«Смысл и Драма человека» в творчестве Чехова
У Чехова была необыкновенная «зоркость бытия», он отличался наблюдательностью и острым ведением мелочей жизни. Недаром писатель на протяжении многих лет вел записные книжки. Туда он заносил наблюдения над людьми, отмечал черты характера, которые раннее не были замечены русскими писателями. Чеховских героев постоянно преследуют ошибки, недоразумения, крушения иллюзий, этим и определяются принципы построения многих рассказов, повестей и пьес. Ошибки эти, вначале незначительные, обретают вселенский масштаб: от комических мелочей до трагического
Однако Чехов нигде прямо не осуждает своих героев, он либо показывает их просчеты, либо рассказывает о тех, кто не способен оценить всю полноту жизни. Автор «Моей жизни», «Ионыча» «не судья своих персонажей, — говорил английский писатель Д. Пристли, — а беспристрастный свидетель». Чеховских героев сложно понять, еще сложнее оценить, потому что они не напоминают нам те привычные образы русской классики, которые воплощали в своем характере авторскую идею.
Еще современники упрекали Чехова в том, что он «безыдейный автор». Да и сам Чехов так
В чеховских рассказах нет положительных или отрицательных героев, все они «случайные» люди в «случайных» ситуациях. Это одна большая «скучная история» «неизвестного человека» русской классической литературы и очень знакомого героя 80-х годов девятнадцатого века. Рассмотрим произведение «Ионыч», которое относится к произведениям уже зрелого и талантливого писателя.
На первый взгляд кажется, что создавался этот текст по классической модели русского реализма, где представлен типический герой в типических обстоятельствах. В записных книжках, набросках повести отмечено: «Ионыч. Ожирел. По вечерам ужинает в клубе за большим столом». «Филимоновы — талантливая семья… в скучном сером городе». Мы видим, что повесть «Ионыч» рождается как бы из двух центров: туркинская семья и сам Ионыч — среда и герой.
Но нет классического конфликта между «умной ненужностью» и «пошлым миром». Дмитрий Старцев уже в первой части произведения воспринимает этот пошлый мир как «недурственный», он, как и все гости, принимает условия игры. Ему кажется, что эти милые люди, особенно Котик, его понимают: «С ней он мог говорить о литературе, об искусстве, о чем угодно, мог жаловаться ей на жизнь…», и не важно, что она иногда начинает некстати смеяться. Свидания героев проходят на лоне природы, в саду, как и должно быть в ситуации «русский человек». «В их большом каменном доме было просторно и летом прохладно, половина окон выходила в старый тенистый сад, где весной пели соловьи…», но дальше автор добавляет, «когда в доме сидели гости, то в кухне стучали ножами, во дворе пахло жаренным луком — и это всякий раз предвещало обильный и вкусный ужин».
Это-то больше всего и нравилось Ионычу. В герое пробуждается жажда любви, и он, как воодушевленный романтик, отправляется на свидание ночью на кладбище. Страстный порыв, а не искреннее чувство, театральный жест.
А не любовь — вот что руководит героем. Это подтверждается финальной фразой сцены на кладбище: «Ох, не надо бы полнеть!» — и мыслями Ионыча, когда он едет просить руки Котика: «А приданного они дадут, должно быть, немало». После разлуки и обоюдных разочарований герои вновь встречаются.
Та же семейка, тот же сад, те же желания — избавиться от скуки. Котик пытается говорить о любви: «Я все эти дни думала о вас… Как же вы поживаете?», но ответ Ионыча будет удручающим: «Как мы поживаем тут? Да ни как. Старимся, полнеем, опускаемся».
Так, история человеческой жизни в изображении Чехова начинается комично, но не смешно, а кончается печально и смешно.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)