Гражданская лирика Рылеева

Чувство гражданского негодования, продиктовавшее Рылееву его сатиру, делает понятным стремление к общественной борьбе, отразившееся в его послании «К Косовскому», (написано в 1821 г., в свое время не было напечатано) в ответ на стихи, в которых адресат советовал поэту «навсегда» остаться на Украине:
— Чтоб я младые годы
— Ленивым сном убил!
— Чтоб я не поспешил
— Под знамена свободы!
— Нет, нет! тому вовек
— Со мною не случиться.
Отказываясь почти полностью от разнообразных жанров «легкой поэзии»,

Рылеев сохраняет один из них — дружеское послание. Но и этот жанр под его пером приобретает иной характер по сравнению с тем, что было типично для поэтов школы В. А. Жуковского и К. Н. Батюшкова. В дружеское послание Рылеев, подобно А. С. Пушкину, вводит политическую тематику, а затем послание и в целом становится политическим. В этом отношении показательно стихотворение «Русь моя» (1821). Близкое по мотивам и манере к посланию «Мои пенаты» Батюшкова, стихотворение Рылеева имеет неожиданную концовку. Воспев по традиции прелесть деревенской тишины и уединения, поэт обращается мыслью к предстоящему возвращению в столицу, и тогда идиллический тон сменяется сатирическим. Рылеев обрушивается на высшую бюрократию, на несправедливый суд, на поэтов, равнодушных к общественным нуждам. Неудивительно, что политическая концовка стихотворения в свое время не была опубликована.
Рост гражданской патетики вызывает появление оды в лирике Рылеева, но этот жанр в творчестве поэта-декабриста коренным образом отличается от реакционной одописи эпигонов классицизма и продолжает традиции революционной оды Радищева, поэтов-просветителей, молодого Пушкина. Таковы оды «Видение» (1823) и «Гражданское мужество» (1823). Правда, в первой из них Рылеев пытается дать «урок царям» в лице великого князя, будущего императора Александра II. Здесь, с одной стороны, сказались еще не окончательно отброшенные Рылеевым политические иллюзии, заставлявшие иногда и его предшественников взывать к чувству справедливости и гуманности просвещенного монарха. С другой стороны, это было использование легальных возможностей для пропаганды своего политического идеала, к осуществлению которого призывалась прежде всего законная власть. Историческая мотивировка необходимости преобразований звучала скрытой угрозой правительству, если оно останется глухим к велениям истории, не поймет «потребность русских стран»:
— Уже воспрянул дух свободы
— Против насильственных властей;
— Смотри — в волнении народы,
— Смотри — в движении сонм царей.
— Не напрасно цензура испугалась этих строк и потребовала вложить в них благонамеренный смысл:
— Дух необузданной свободы
— Уже восстал против властей.
Венцом гражданской лирики Рылеева явилось стихотворение «Я ль буду в роковое время.» (опубл. 1824 подзаголовком «Гражданин»), написанное в дни» подготовки восстания. Еще в начале 1825 г. среди черновых набросков поэмы «Наливайко» Рылеев поместил четверостишие:
— Нет примиренья, нет условий
— Между тираном и рабом;
— Тут надо не чернил, а крови,
— Нам должно действовать мечом.
Эти чеканные строки были свидетельством окончательного разрыва Рылеева с какими бы то ни было надеждами на мирное разрешение общественных противоречий. Теперь, в стихотворении «Я ль буду в роковое время.», Рылеев заявляет о своей готовности к революционному действию и призывает к этому друзей, среди которых он, видимо, успел распространить свою стихотворную прокламацию. Об этом свидетельствуют слова декабриста А. М. Булатова, который, перефразируя последнюю строку стихотворения Рылеева, сказал брату, выходя из дому утром 14 декабря 1825 г.: «И у нас явятся Бруты и Риеги, а может быть и превзойдут тех революционистов». Особое место в лирике Рылеева занимают агитационные песни, написанные им в сотрудничестве с Бестужевым.
Уезжая весной 1821 г. в деревню, К. Ф. Рылеев захватил с собой только что вышедший девятый том «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина. Под свежим впечатлением от прочитанного Рылеев пишет Ф. В. Булгарину 20 июня 1821 г.: «Ну, Грозный! Ну, Карамзин! — не знаю, чему больше удивляться, тиранству ли Иоанна или дарованию нашего Тацита». «Плодом чтения» Карамзина, по словам Рылеева, явилась его первая историческая дума «Курбский» (1821). Так в поэзию Рылеева входит историческая тематика, занявшая в дальнейшем в его творчестве основное место.