Герои произведений Андрея Платонова

В середине 30-х годов XX века в связи с обострением политической ситуации в стране литература все более подвергалась идеологизации. Уже известный писатель Платонов был вынужден признать ошибкой многое написанное им ранее. Не могло быть и речи в этой ситуации о публикации остросоциальных «Чевенгура» и «Котлована». Повесть «Ювенильное море» также не увидела свет, несмотря на закамуфлированность авторской идеи, вынесенной в подтекст с таким мастерством тайнописи, что в заблуждении оказался даже современный читатель, удивившийся

оптимистическому пафосу быстро «перестроившегося» писателя.
Виртуозы-мастера, гениальные изобретатели и самозабвенные борцы за всеобщее счастье, в изображении которых Платонов не знал ни устали, ни повторов, пройдя сквозь огненные трубы своего вдохновения и его реакции, обнаруживают тщетность своих инициатив. Как правило, они жертв своих собственных или чужих идей, погибающие в столкновении с неумолимой реальностью.
Трагически завершается жизнь одного из самых значительных платоновских персонажей, Саши Дванова из романа «Чевенгур». Путь героя к истине сложен. Саша Дванов рожден революцией, ею сформировано
его коммунистическое сознание, его аскетизм, готовность к самопожертвованию во имя идеала, но идеалы героя слишком абстрактны, они чужды народу и не выдерживают поверки народной этикой. В романе с огромной художественной силой реализована мысль о противостоянии абстрактного коммунистического идеала, который приобрел черты казарменного коммунизма, и конкретной народной жизни, исковерканной идеями социального рационализма. Дванов, принадлежащий к типу героев-правдоискателей, не найдя истины в коммунистическом Чевенгуре, уходит из этого мира. Не случайно на протяжении всего романного действия1 ищет Сашу Захар Павлович, чтобы вернуть своего «заблудшего сына» домой, к народной жизни. Именно Захар Павлович является тем персонажем, которому можно дать платоновское определение «сокровенный». Он носитель народного идеала, каким этот идеал представляется художнику. «Сокровенные» платоновские герои несут в себе зерно народной жизни. Выработанное веками народное сознание сопротивляется рациональной схеме, рожденной «текущим моментом». Сокровенный человек сомневается, ищет правду, истину, озабочен стремлением «очеловечить» мир, помочь ближнему. Он, обладая природной зоркостью, оказывает сопротивление всему чуждому, наносному, противоречащему исконно народным представлениям о нравственности.
Характерно, что в социальных утопиях Платонова функция «сокровенного» героя передана второстепенным или вовсе эпизодическим персонажам. И хотя они редко появляются в сюжетной канве повествования, их смысловая роль крайне велика. В большей мере такое наблюдение относится к роману «Чевенгур». Взять, к примеру, кузнеца Сотых и крестьянина по прозвищу Недоделанный. Оба они, являясь носителями народного сознания, трезво оценивают трагические события в стране и видят перспективу дальнейшего развития навязанного народу казарменного социализма. Недоделанный прозорливо предупреждает чужих, пришлых людей, одержимых идеей мгновенного социального переустройства, о страшных последствиях проводимой ими политики раскулачивания крестьян.
Отчетливо мысль о неминуемом экономическом крахе политики текущего момента прозвучала и в разговоре Дванова и Копенкина с кузнецом Сотых, который в открытой резкой форме предсказал будущее: «И в партии у вас такие же негодящие люди. Ты говоришь — хлеб для революции! Дурень ты, народ ведь умирает — кому ж твоя революция останется?»
В повести «Котлован» высокой смысловой нагрузкой отмечен эпизодический образ Ивана Крестинина. Сцена прощания старого крестьянина со своим хозяйством резко выделяется на фоне гротескного повествования своей реалистической выписанностью, усиливая трагичность звучания в повести темы коллективизации: «Старый пахарь Иван Семенович Крестинин целовал молодые деревья в своем саду и с корнем сокрушал их прочь из почвы, а его баба причитала над голыми ветками.
— Не плачь, старуха, — говорил Крестинин. — Ты в колхозе мужиковской давалкой станешь. А деревья эти — моя плоть, и пускай она теперь мучается, ей же скучно обобществляться в плен».
Обращает иа себя внимание прием, использованный здесь автором для усиления идеологического смысла эпизода: в то время как главные персонажи повести наделены лишь фамилиями, герой, появляющийся только в одной сцене, имеет фамилию, имя и отчество. Авторский умысел проявлен и в том, что имя Иван Крестинин созвучно словосочетанию Иван — крестьянский сын.
Еоть в «Котловане» и пророчества, близкие по смыслу чевенгурским. В сцене раскулачивания поражает смелостью реплика одного из крестьян.
«Ликвидировали?! — сказал он из снега. — Глядите, нынче меня нету, а завтра вас не будет. Так и выйдет, что в социализм придет один ваш главный человек!»
В произведениях Платонова мастерски вскрыт механизм мифологизации сознания всех слоев общества, не только пролетариата, но и крестьянства. Писатель сочувствовал народу, попавшему в плен «идеи», видел в этом не вину его, а беду. Свою позицию он выразил словами кузнеца Сотых, который считал коммунистов хорошими людьми, но странными: «как будто ничего человек, а действует против простого народа». Платонов не видел злонамеренности в действиях коммунистов, уничтожавших крестьянство. Он понимал опасность идеологического микроба, поразившего податливую русскую почву, населенную народом, склонным к мечте о «грядущем царстве правды». Политический лозунг, обещающий через несколько лет райскую жизнь, заменил отринутого Бога, и лозунгу этому самозабвенно верили.
В изображении платоновских героев нашли отражение многочисленные авторские интенции, порой скрытые от самого писателя. Тексты его произведений насыщены периодическими возвратами, пародийностью, повторяющимися приемами, лейтмотивами. В критике неоднократно указывалось на роль образа — символа дороги в художественной системе писателя. Почти все герои Платонова отправляются в путь искать «смысл существования». Характерно, что персонажи социальных утопий отчасти пародируют движение «сокровенных» героев. И Вощев, и Дванов бредут по дороге, приближаясь не к истине, а к смерти. «Одна открытая дорога», но которой отправился Вощев, ведет только в одно место — к котловану. Котлован в повести — овеществленная метафора строительства социализма, модель общественной структуры эпохи коллективизации, когда все силы были направлены на строительство «общего пролетарского дома», когда рабочие трудились до изнурения, забыв себя, а крестьяне, уцелевшие от голодной смерти, покидали родные места в поисках случайного заработка.

1 звезда2 звезды3 звезды4 звезды5 звезд (1 votes, average: 5,00 out of 5)


Сейчас вы читаете: Герои произведений Андрея Платонова