Персонажи басен Лафонтена

Волк — персонаж многих басен Лафонтена, существо злобное, подчиненное инстинкту голода и неблагодарное. Вечно голодный В., «евши, никогда костей не разбирает». В басне «Волк и Журавль» В. позволяет Журавлю вытащить у себя из горла застрявшую там кость, но в ответ на просьбу о награде объявляет, что таковой для Журавля является уже то, что он остался цел. Присущая В. логика запечатлена в словах: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать» — из басни «Волк и Ягненок» (Эзоп, пер. И. А. Крылова). Жадность губит В., даже когда ему подвертывается

удача завладеть добычей ненасытного охотника, который подстрелил оленя, лося, ранил кабана, и в то время, как стремился подстрелить пролетавшую куропатку, раненый кабан запорол его насмерть. Жадный В., радуясь богатой добыче, хочет начать трапезу с жесткой тетивы лука, из которого срывается стрела, поражая его насмерть. Часто В. глуп. Раннею весной голодный В. решает подобраться к Коню, объявляя себя Лекарем. Конь жалуется на поврежденное копыто и больно бьет приблизившегося В. («Лошадь и Волк», Эзоп, пер. В. В. Жукова).
Оратор — персонаж «Значение басни», умело использующий интерес народа к басне. О. призывает народ защитить Афины, находящиеся в опасности. Поскольку его не слушают, он прибегает к сильным и резким словам, после чего толпа смолкает, но остается равнодушной. Тогда О. произносит басенный зачин о Церере, путешествующей с угрем и ласточкой. После того как О. сообщает, что угорь уполз в реку, а ласточка унеслась в небо, толпа, полная внимания, вопрошает: «А Церера?» Завладев вниманием афинян, О. стыдит их за то, что они забавляются детской сказкой, в то время как Греции грозит опасность.
Кот (Кошка)- персонаж многих басен Лафонтена, воплощающий настойчивость и изобретательность в войне с мышами и крысами, способный казаться мягким и кр’отким, но обладающий сноровкой и железной хваткой. К. в баснях Лафонтена соотносим своей находчивостью с К. — персонажем народных сказок. Мягкость и гибкость пластики К. переданы в басне «Петух, Кот и Мышонок». В борьбе с крысами К. пускается на всевозможные хитрости. В басне «Кот и Старая Крыса» (Эзоп, Федр, пер. В. В. Жукова) центральным персонажем становится «Кот — гроза мышей, / Примерной службою своей, / И кровожадностью, и силой / Прослывший в округе Аттилой». Чтобы показаться безопасным, безвредным, он «вниз головой повесился, хитрец», и крысы, решив, что так К. наказали хозяева за провинность, потеряв бдительность, обступают его. Но, поймав нескольких из них, К. не довольствуется малой своей победой. Автор запечатлевает характерную игру К. с мышками: К. отпускает пленниц, сообщая, что у него есть иной план. В следующий раз он, обвалявшись в муке, прячется в квашню и добивается полного успеха. К. случается даже быть более ловким и изворотливым, чем Лис (см. «Кот и Лисица»).
Лис (в рус. вар. Лисица, Лиса) — персонаж многих басен Лафонтена, образ, заимствованный из басен Эзопа и животного эпоса. Это осторожное, хитрое, льстивое существо, которое подчас одерживает победы над недалеким, простодушным зверьем, но зачастую попадает в сети собственного коварства. В общеизвестном сюжете басни «Ворона и Лисица» (Эзоп, пер. И. А. Крылова) Л. удается добыть лестью сыр. В морали басни слышится авторская безутешность в том, что бесполезно говорить миру о гнусности лести. Он и сам понимает, что лесть может привести и к успеху. В басне «Мор зверей» (пер. И. А. Крылова) Л. добивается большого успеха, когда в ответ на призыв к зверям Льва покаяться в грехах, чтобы отступил свирепый мор, и его признание в том, что ему приходилось задирать невинных овец, а случалось, и пастухов, льстиво утверждает, что «честь большая для овец, / Когда ты их изволишь кушать», и что нельзя слушать голос совести, иначе пропадешь с голоду. Тон, заданный Л., приводит к тому, что за безбожные деяния не осуждают ни тигров, ни волков, ни медведей: «.те вышли вон / Со всех сторон / Не только правы, чуть не святы». Виновным признали Вола, который сознался в том, что в голодный год «из стога у попа он клок сенца стянул». Мораль басни: «Кто посмирней, так тот и виноват». Но логику правоты в созданной автором картине нравов, которая гораздо более сурова, задает именно Л.