Корсар краткое содержание
Байрон Дж.-Г.
Песнь первая Над бурной далью темно-синих вод Царит наш вольный, беспокойный род; Везде, где ветер, где волна кругом, — Держава наша, наш свободный дом! Владеньям нашим нет нигде границ, Пред нашим флагом все склонились ниц. Вся наша жизнь — кипение борьбы И радость переменчивой судьбы. Об этом и об убитых в боях говорили корсары, которые отдыхали на острове Пиратов.
Тут же следует психологический портрет Конрада: У них есть вождь. Добычу делит он, Никто из них не будет обделен. Но кто же этот вождь?
Известно им, Что он
Такой неслыханно суровый стол Отшельнику скорей бы подошел. Так он лишает плоть свою забот, Но в воздержанье дух его растет. И тут все увидели парус, сначала думали, что это враг, но оказалось, что это их же корабль возвращается на берег. Все радостно приветствуют прибывших.
Женщины спрашивают о своих
Он видит бриг, — дай знать ему тотчас, Что спешные известия у нас! Как быть? Ты знаешь сам, что ждет того, Кто оборвет задумчивость его.
Хуан подошел к Конраду, тот сделал знак, чтобы к нему подошли. Вновь прибывшие принесли письмо от грека-старика, которому грозит опасность. Конрад прочел письмо и велел принести ему таблички, и приказал готовиться к походу.
Через час уже бриг опять вышел в море. Автор описывает внешность Конрада: Поступками на демона похож, Герой преданий был лицом хорош; Мы красоты в Конраде не найдем — Лишь темный взор его горит огнем. Он крепок, хоть не Геркулес, и стан Его высок, хоть он не великан.
Но посмотревший на него смущен Сознаньем, что от всех отличен он…. Лицо обветрено, на белый лоб Густых кудрей спадает черный сноп, Надменные мечтанья гордый рот, Обуздывая, все же выдает. Хоть ровен голос и спокоен вид, Но что-то есть, что он в себе таит; Изменчивость подвижного лица Порой влечет, смущает без конца, И кажется, что прячется под ней Игра глухих, но яростных страстей.
Он непонятен был, и дик, и нем, Не связан чувством никогда ни с кем. Он удивлял, он был в поступках смел, Но презирать его никто не смел. Однако, несмотря на всю свою холодность и презрение к людям, он был влюблен, влюблен в женщину, и только о ней он тосковал.
Он был злодей, — и горестный поток Упреков мрачных заслужить он мог, Но добродетель в нем была одна Сильней злодейства — вечна и нежна. Пока отряд шел вперед, Конрад остановился на тропинке: Как странно! Я не раз бывал в огне, Но этот бой последним мнится мне.
Так чует сердце!.. Он отправился попрощаться со своей возлюбленной Медо-рой. Она его уговаривает Конрада отдохнуть от вечных боев, он так богат, и множество домов прекрасных им предлагают. Она боится за него, за его жизнь, ей хочется покоя и семейного счастья: Но от любви бежит на зов врага; И это сердце, нежное ко мне, Проводит жизнь и в брани, и в огне.
На что Конрад отвечает своей возлюбленной Медоре, что он сердцем изменился, что не может он успокоиться и провести остаток жизни в покое: Но злоба, что клянешь ты, не тая, Есть то же чувство, что любовь моя. Они так связаны, что если я Мир полюблю, то разлюблю тебя… Медора его уговаривает остаться, дать отдохнуть команде и самому провести время с ней, но он не хочет оставаться, дорога зовет его.
Медора боится, что он больше никогда не вернется, говорит ему об этом, на что он отвечает, что: Назад — назад, всегда назад к тебе, Пока он жив, пока не пал в борьбе, Вернется он — теперь же близок час, Разлука птицей настигает нас. Не спрашивай: зачем? куда пути? Ведь все равно нас оборвет «прости». Будь время, все б тебе открыл я сам… Не бойся: этот враг не страшен нам, Здесь оставляю крепкий гарнизон.
Готов к защите и осаде он; Я уезжаю, но не будь скучна: Средь жен и дев ты будешь не одна. Когда ж мы снова встретимся, мой друг, Спокойствие украсит наш досуг… С этими словами он ее поцеловал и ушел. Она осталась одна, и была несколько удивлена той неожиданностью и поспешностью с которой он ушел. Она плакала, и все смотрела на отходящий от берега бриг.
А Конрад, отплывая, старался не смотреть в сторону замка, он знает, что его там любят и ждут, но ему надо спешить, а если обернется, то может повернуть назад. Еще на берегу он отдал таблички Хуану, в них были указания по охране замка. Во время пути, а они вышли вечером, он всю ночь со своим помощником Гонзальво обсуждали план. И вот подплывая к порту, они увидали множество галер паши, заметили, что караул мусульманский заснул, и по-тихому легли в засаду «меж высоких скал». Песнь вторая В заливе Корони множество галер, в городе праздник, паша Сеид затеял пир, и клялся, что он приведет пленных пиратов.
Он считает, что раз у него многочисленные войска, что «их победа окажется легка». Пришел раб и сообщил, что здесь находится мусульманский монах, который бежал «из пиратского гнезда», и просит позволения ему войти. Монах сообщил, что пираты опасности совсем не ждут, так как ему удалось достаточно легко бежать. Монах хотел уйти, объясняя это тем, что «…я слаб и морем утомлен, нужна мне пища, нужен крепкий сон». Но паша его не отпустил, велел сесть с ним и есть то, что есть на столе.
Монах: Соль приправляет лакомства; еда моя — коренья, а питье — вода; И мой обет и мой закон таков: Не ем ни средь друзей, ни средь врагов. Пусть будет странным то, что я скажу, Но головой своей не дорожу: За власть твою — нет! За султанов трон Не стану есть, не преступлю закон.
Когда б его нарушил, то пророк Не дал бы в Меццу мне найти дорог. Что ж, хорошо! Пути ты ищешь в рай… Ответь мне только, а затем ступай.
Их сколько?.. Как, уж день?.. Иль свет звезды? Что там за солнце встало из воды? Туда!
Туда! На зарево беды!.. Предательство! Где стража? О пророк!
Пылает весь мой флот, а я далек! Проклятый дервиш!.. Взять его в тюрьму!.. Так ты шпион!
Держите! Смерть ему! Поднялся дервиш заодно с огнем. Была ужасной перемена в нем; Поднялся дервиш — больше не святой, А воин вдруг, бросающийся в бой: Снял капюшон, хламиду бросил с плеч, Блеснули латы, ярко вспыхнул меч, Взвилось над шлемом черное перо, И взгляд зажегся мрачно и остро.
Это был Конрад, он вступил в бой, но паше все-таки удалось скрыться. Бойцы Конрада явились на зов его рога и начали палить все здания: «Пылает все: дворец и минарет…» Однако тут Конрад услышал пронзительный женский крик: Они в гареме! Не прощу вину Тому из вас, кто тронет хоть одну: Месть рока упадет на наших жен.
Мужчина — враг, пусть будет он сражен, А нежный пол быть должен пощажен. Да! Я забыл! Но небеса и ад Смерть беззащитного нам не простят. Еще не поздно!
Я зову вас всех Снять с наших душ хотя бы этот грех. Все бросились спасать гарем. Но кто же та, что он спасать готов Среди развалин тлеющих столбов?
Любовь приговоренной им души — Краса гарема и раба паши! Гюльнару он приветствовал едва И не был щедр на теплые слова. Сеид на все это мрачно взирал, отступая, и тут увидел, что отрядов корсаров не очень большой, и «вспыхнул он: вот что наделал страх и неожиданность в его рядах». И тут войска паши повернули назад. Конрад видит, что его отряд окружен, и все их попытки вырваться из окружения были напрасными, врагов слишком много.
Но прежде чем враг вернулся назад, гарем был доставлен в магометанский дом. У Гюльнары все мысли только о Конраде, о вожде корсаров. Она страстно желает его увидеть, ведь он был к ней так добр, а паша не был добр до такой степени даже в минуты любви. Конрад ранен, его посадили в тюрьму: «А мрачный страж, ведя его в тюрьму, присматривался с ужасом к нему…» Явился лекарь, чтобы посмотреть, Что может он еще перетерпеть: Нашел, что цепь ему не тяжела.
И обещал, что пытка будет зла: Назавтра солнце, опускаясь в дол, Увидит казнь сажания на кол, А утром, начиная новый бег, — Как эту казнь выносит человек. Страшней и длительнее пытки нет. Сверх страшных мук — томящей жажды бред. Смерть не придет, не сжалится судьба Лишь коршуны кружатся вкруг столба. «Воды! воды!» Но не омочит рот И капля влаги: выпив, он умрет. Вот приговор Конраду!
Все ушли, И он один в оковах и в пыли. Конраду жребий не кажется строгим, «казнил Сеида так же, если б мог». Одно лишь его беспокоило, как Медора воспримет весть о его казне. Однако, несмотря на все события, Конрад заснул, и спал спокойно.
Гюльнара пробралась к нему в камеру и была удивлена спокойным сном Конрада. Она разбудила корсара, сказала ему о своей любви и ненависти к паше: «Я знаю: без свободы нет любви, а я раба, хоть избрана пашой, хоть кажется, что счастлива душой». Затем она ушла, пообещав ему, что завтра он не умрет. Песнь третья В начале песни идет лирическое отступление о море. На берегу стоит Медора, ждет Конрада.
Но гребцы ничего не смогли ей рассказать: «Им вид Медоры связывал уста». Она все поняла, и «не склонив чела, она всю тяжесть горя приняла». Корсары Конрада решили спасти его или отомстить, если он уже мертв.
Л в это время в своем гареме сидел сумрачный Сеид. Гюльнара сидела у его ног и уговаривала его простить Конрада и отпустить его, а если будет нужно, то он всегда сможет опять его взять. Но Сеид отказал в ее просьбе, и пригрозил, что подрежет ей «быстрые крыла». Но он плохо знал женщин, а Гюльнара вновь заводит разговор о том, чтобы отпустить корсара.
Паша свирепствует и злится. Конрад все это время томится в темнице, ждал Гюльнары, но «Проходит день — Гюльнара не идет, второй и третий — он напрасно ждет». Пробила полночь, и тут пришла Гюльнара, она сообщила ему, что подкупила стражу, готовя к бунту. Говорит ему о своей любви, ненависти к паше, жажде отмщения ему. Гюльнара сама убила пашу. «Ударила в ладоши — и скорей бегут и мавр, и грек, покорны ей.
Они спешат с него оковы снять.» Конрад свободен. Играет ветер, паруса шуршат, И погрузился в прошлое Конрад. Внезапно вырос черной грудой скал Мыс, где недавно якорь он бросал.
С той ночи минули — так коротки! — Века злодейства, ужаса, тоски…. Но, грустью по возлюбленной томим, Он поднял взор — убийца перед ним! Гюльнара изнывает оттого, Что видит отвращение его, И гаснет жаркий гнев в ее глазах И в поздних проливается слезах.
Ему сжимает трепетно персты: «Пусть не простит меня Аллах, но ты… Что было бы с тобой, когда б не я? И хоть сейчас не упрекай меня!..» Но он ни в чем ее не обвинял, виня только себя во всем, что произошло. И тут он видит свой бриг, за ним тут же отправили шлюпку, и с палубы приветствуют, «на лицах всех восторг и торжество». Но пираты были огорчены тем, что вождь им возвращен без боя, они недоумевают, что «неужто правда женщина могла свершить такие смелые дела?» И Конрад бы вынужден взять Гюльнару с собой. Прибыв на свой остров, он еще издалека пытался разглядеть свет в окне своей любимой Медоры, но его не было.
И он помчался к ней, факел по дороге у него потух, он не стал дожидаться следующего, пошел на ощупь в темноте, «и он вошел к ней… и увидел то, что сердце знало, страхом облито». Он стал без слов, вперив недвижный взор, И больше не дрожал, как до сих пор. Так смотрим мы, боря печаль и бред, Боясь сознаться, что надежды нет! Она цвела спокойной красотой, И смерть оставила ее такой. И вложены холодные цветы В холодные и нежные персты.
Казалось, спит она притворным сном, И было бы смешно рыдать о том. Скрывали шелк ресниц и холод век То, перед чем бледнеет человек. Смерть не жалеет блеска ясных глаз, И волей смерти разум в них угас. Пришел закат двух голубых светил; Но рот еще всю прелесть сохранил. Вот-вот улыбкой дрогнет уголок, И лишь на миг так замкнут он и строг…
Но пелена, но каждая из кос — Ряд светлых и безжизненных волос — Бывало, разлетались, так легки, И летний ветер с них срывал венки!… Все дышит смертью, мрачен облик весь, Она ничто… Тогда зачем он здесь? Конрад подавлен горем, «Восходит солнце — день Конрада сер!
Приходит ночь — ей нет краев и мер!» Конрад пропал, его верные корсары искали его везде, потом от шлюпки цепь нашли на берегу, и стали искать его в море на кораблях, но так и не нашли его.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)