Мир иллюзий и мир страданий в пьесе Максима Горького «На дне»

«Я мыслю, следовательно, существую».
Декарт
Л. Н. Толстому драма «На дне» не понравилась: она была неправдой, потому что ее персонажи говорили чистейшим литературным языком, а не пользовались ни го­родским просторечием, ни крестьянским говором. И пьеса не может считаться копи — ей настоящего быта ночлежников. Этого Толстой принять или простить не мог.
Только горьковское произведение и не было предназначено для того, чтобы пощекотать нервы зрителя неведомым ему существованием опасных или непри­ятных людей.
Здесь решались

вопросы не только жизни воров и бродяг, «бывших людей», но и вопросы жизни зрителей. Вообще всех людей, в России и за ее пределами.
— Что такое человек?
— Что такое правда?
— Что такое жизнь и куда мы уходим потом?
— И существует ли мир на самом деле или «во что веришь, то и есть»?
— И каков этот мир???
Бубнов считает, что мир подлый и грязный. В каждом событии в пьесе он злой и прямой свидетель. Сатину он объяснит, за что били, Наташе — что в «ши­тье» Васьки Пепла «ниточки-то гнилые», Луке — что попал тот в воровскую ком­панию. Мир, говорит Бубнов, жесток, и если не хочешь
убивать или быть уби­тым, нужно бежать нр самое дно жизни, спрятаться от нее. А главное, от людей. Добрых среди них нет, притворяются добрыми, чтобы обмануть, своего добиться. Как Настька, раскрашивают себя. Он и сам был раскрашен, думал, так и умрет с желтыми руками, «а теперь вот они, руки. просто грязные(!)». И если умирает человек, надгробное слово у Бубнова короткое: «Кашлять перестала, значит». Для скорняка (и профессию ему автор подобрал — жестокую) на свете нет ни добра, ни любви, ни жизни.
Жесток и страшен мир несчастного Бубнова и на самом деле, и в его виде­нии. Живущий здесь просто ожидает прекращения болезней и нравственных мук.
Еще один философ перед нами — это Сатин. В его «вселенной» много пре­красного — и людей, и книг. «Славная, брат, была человечинка сестра у меня!.» «Дубье. молчать о старике! .Старик — не шарлатан!» «Человек! Это — великолепно! Это звучит. гордо!» Он много читал, и из его прошлого опускаются «на дно», в подвал, похожий на пещеру, странные слова — не о еде, не о деньгах. Он и преступник нена­стоящий: «убил подлеца в запальчивости и раздражении». Ему тоже придется произнести надгробное слово: «Эх, испортил песню. дурак!» Впервые в пьесе шу­лер заговорил. как шулер. Его мир — это мир иллюзий или страданий, потому что в нем нет места для труда: «Работать? Для чего? Чтобы быть сытым?» Значит, нет и самой жизни, а есть только бессмысленное пребывание в бессмысленном ско­пище людей и водочный дурман.
Третий и самый непонятный исследователь жизни — странник Лука, появив­шийся неожиданно неизвестно откуда и пропавший бесследно, оставив после себя толки и споры как героев пьесы, так и зрителей и критиков. И никто не знает, в чем его вера. Умный и наблюдательный, он легко и быстро проникает в мечты встреченных им людей и подыгрывает их надеждам и иллюзиям. Это ему при­надлежит высказывание: «Во что веришь, то и есть». В таком случае, нет смысла в труде и борьбе: представь себе, что ты сыт и здоров, что счастлив и радостен твой жизненный путь. Но пока — Лука приятен всем и ему, кажется, приятны все: «Ни одна блоха не плоха.» Ему поверили все, а на умнейшего из ночлежни­ков «он подействовал., как кислота на старую и грязную монету». Но именно в нем вижу я трезвую оценку жестокого мира страданий: слишком быстро он со­риентировался в трагических следствиях драки Пепла с Костылевым и слишком разумный для беспаспортного бродяги выход он находит. Но человек не может жить без иллюзий так же, как не может он жить без понимания жизни. И потому непонятен старый прохожий (или проходимец?) Лука.
Но как бы то ни было, мы получаем ответы на вопросы, которые мучают ге­роев пьесы.
«Человек! Это не ты, не я, не они.» Нам еще долго дорастать до Человека и создавать сначала иллюзорный мир, а потом превращать его в мир реальный, в котором все равно останется страдание — сознание своего несовершенства.
«Правда — бог свободного человека». «Ложь — религия рабов и хозяев». Зна­чит, правда заключается в том, что не должно быть рабов, а значит — и хозяев.
Жизнь — это труд и борьба, любовь и забота, и после нее — ничего, что было бы доступно земному человеку.
И мир есть на самом деле, и это не лучший из миров.
И человек, если хочет стать Человеком, должен перестраивать мир для доб­ра. Должны появиться лечебницы «для организмов, отравленных алкоголем», женщины должны знать любовь и плакать от счастья, а труд должен стать радо­стью и удовольствием. «В этом — все начала и все концы.
Существует только человек, все же остальное — дело его рук и его мозга!»

1 звезда2 звезды3 звезды4 звезды5 звезд (1 votes, average: 5,00 out of 5)


Сейчас вы читаете: Мир иллюзий и мир страданий в пьесе Максима Горького «На дне»