Что такое человек (по лирике Омара Хайяма)

Рубай Омара Хайяма — философско-лирические четверостишия известны не только на родине автора, но и во всем мире.
Выдающийся ученый, он сумел перенести обширные и глубокие знания во многих областях науки в свою поэзию. Вполне естественно, что как ученого и поэта Омара Хайяма интересовал вопрос: что же из себя представляет человек и его жизнь?
Этот мир — эти горы, долины, моря —
Как волшебный фонарь. Словно лампа — заря.
Жизнь твоя — на стекло нанесенный рисунок,
Неподвижно застывший внутри фонаря.
Да, у каждого жизнь,

действительно, может быть такой — застывшей, неподвижной, неизменной. Однако знание законов природы убеждает великого поэта в другом:
Слышал я: под ударами гончара
Глина тайны свои выдавать начала:
«Не топчи меня! — глина ему говорила. —
Я сама человеком была лишь вчера».
В жизни часто человек не может предугадать будущее, повороты судьбы, которая нередко разбивает даже самые продуманные планы. Раздумывая над этим, Омар Хайям приходит к выводу о том, что человека по жизни ведет воля Бога, а не собственные желания и стремления:
Мы — послушные куклы в руках у Творца!
Это сказано мною не ради словца.
Нас по сцене всевышний на ниточках водит
И пихает в сундук, доведя до конца.
Взгляды поэта на Ад и Рай отличаются от общепринятых. Омар Хайям считает, что эдемский сад и преисподняя — составляющие части человека, его мировоззрения, убеждений, желаний.
«Ад и рай — в небесах», — утверждают ханжи.
Я, в себя заглянув, убедился во лжи:
Ад и рай — не круги во дворце мирозданья,
Ад и рай — это две половины души.
Среди людей есть трусы, а есть герои, есть благородные, но есть и подлецы.
Мы вместилище скверны — и чистый родник.
Человек — словно в зеркале мир — многолик.
Он ничтожен — и он же безмерно велик!
И все же Омар Хайям был истинным ученым, потому что он прекрасно понимал, что даже всех знаний мира не хватит, чтобы постичь человека и человеческую жизнь.
Много лет размышлял я над жизнью земной.
Непонятного нет для меня под луной.
Мне известно, что мне ничего не известно! —
Вот последняя правда, открытая мной.