Поэтические сборники Фроста
В Англии Фрост впервые испытал литературный успех. Вдова издателя Дэвида Натта согласилась на свой страх и риск издать сборник никому не известного американского поэта. В 1913 г. увидела мир книга «Воля мальчика», название которой указывало на связь с национальной поэтической традицией, поскольку она заимствована из стиха Г. Лонгфелло «Моя утраченная юность». Сборник Фрост разделил на три раздела, которые символизируют три этапа становления личности.
В книгу вошли стихи, написанные с 1862 до 1912 г. Дистанция между юным автором отдельных
Первую книгу Фроста критики заметили. Вторую — «На север от Бостона» — встретили восхищенными откликами. Мелодичная напевность стиха в этом сборнике сменилась интонацией разговорной речи. Как основную поэтическую форму Фрост использовал драматические диалоги-рассказы. Героями его стихов были ново-английские фермеры, обычные люди, в которых, по выражению самого Фроста, «никто другой не заметил бы героев».
Вся жизнь человека воспроизведена в стихотворении «Смерть
Мужество, которого требует будничная жизнь, — один из важнейших и постоянных мотивов фростового творчества.
Сборник «На север от Бостона» большинство английских критиков рассматривали как свидетельство традиционности Фроста, его благосклонности к георгианской поэзии. Но после выхода книги Фрост получил авторитет и среди сторонников «новой» поэзии. В Англии о нем писал Э. Паунд, один из главных вдохновителей нового подхода к поэтическому творчеству. Когда же Фрост через семь месяцев после начала Первой мировой войны возвратился в Америку, то выяснил, что здесь его считают одним из «новых» поэтов. Популярности Фроста оказывал содействие журнал «Поэтри», твердыня современных поэтических течений, который издавался в Чикаго.
В год возвращения поэта на родину Генри Холт переиздал оба сборники Фроста.
Теперь, когда появилась реальная возможность зарабатывать на жизнь сугубо литературным трудом, Фрост все-таки дал себе возможность поселиться на ферме, купленной им в горной части Нью-Гемпшира. С течением времени он все меньше занимался фермерством. Поэтические сборники выходили, слава возрастала. Особенно значительный успех получили книги «Межгорье» , «Нью-Гемпшир» , «Западная река» , а также изданный в 1930 г. томик избранных стихов .
Характер фростового творчества с годами почти не изменялся. В восприятии читателей поэт сохранял репутацию, созданную первыми книжками. Георгианцы и критики из «Поэтри» возвеличивали его поэзию за одно и то же: естественность интонации, мастерскую пейзажную лирику, описание вещей «такими, какими они являются»:
Ужин на столе, пора к дому — От работы отторгаешь ты меня, И должен я цвет яблонь похоронить В скупой земле , А может, ты забудешь, зачем из поля Меня зовешь, и будем дальше вдвоем Земли весенней рабами. Греет, Горит любовь, пока в землю кладем Зерно, к времени, как земля потемнеет От сорняка, и росток ножом Проткнется, и выгнутое тельце растения Остатки земли с себя снимет.
Сам Фрост не одобрял экспериментов в поэзии. В разговоре с поэтом и прозаиком Р. П. Ворреном и критиком В. В. Бруксом он заметил, что для него писать верлибром — все равно, что и играть в теннис без сетки. Но, вопреки определенному консерватизму, Фрост не был и архаистом. Его поэтика основывается на одном из древнейших размеров англоязычной поэзии — белом пятистопном ямбе. Приспособив к обычному для читателей размеру, Фрост будто расколол его изнутри, реализовав до сих пор еще не выявленные возможности традиционного метра.
Поэт стремился к такому естественному звучанию стиха, который немало читатели его произведений воспринимают как просторечные, несмотря на то, что в них используется преимущественно книжная лексика. В одном из своих интервью Фрост перефразировал В. Вордсворта, который советовал писать, «не отторгая глаз от объекта». Фроста метод — писать, «не переставая слушать голос». При этом он выступал против музыкальности стиха, не подкрепленной «драматическим смыслом» .
В этом аспекте, как и во многих других, Фрост продолжает традиции, заложенные американской романтической поэзией. В его творчестве выразительно прослеживается связь с поэтической теорией и практикой Р. В. Эмерсона, поэзией Г. В. Лонгфелло. Определяя сущность поэтического творчества, Фрост не раз высказывал эмерсоновские по духу мысли: поэзия «должна быть откровением для поэта так же, как и для читателя»; «над стихом можно работать, когда он уже существует, но нельзя силком принудить его появиться»; «готовый стих — тот, в котором чувство нашло свою мысль, а мысль нашла свои слова» . В поэзии Фроста мысль сыграет определяющую роль, но это особая, поэтическая мысль, которая существует лишь в конкретной образной системе и является гармоническим объединением идеи с чувством.
В эссе «Движение, которое происходит в стихе» Фрост писал, что формула стиха тождественна формуле любви.
В стилистическом плане Фрост стремился к лапидарности, сжатости и логичности — качеств, которые сам поэт определял понятием «горацианская ясность». Прозрачность фростового стиха не должна вводить читателя в обман, ведь это простота, которая скрывает незаурядную глубину и сложность. Мысль в его стихах возникает из конфликта двух антагонистических мотивов. В стихе «Березы» контрастные мотивы — земное и небесное, вечная двойственность человеческих стремлений — пересекаются в одном образе. Поэт описывает забаву сельских пареньков — качание на березе.
Они вскарабкиваются вверх по стволу, чтобы потом прыгнуть вниз и познать ощущение полета. Объединение с небом — будто бы так выглядит цель этого полета. Тем не менее, на самом деле он объединяет, прежде всего, с землей: «…во Вселенной нет лучшего, чем Земля, места для любви».
(1 votes, average: 5,00 out of 5)