Петербург — Андрей Белый

Аполлон Аполлонович Аблеухов сенатор весьма почтенного рода: он имеет своим предком Адама. Впрочем, если говорить о временах не столь отдаленных, то во времена царствования Анны Иоанновны киркиз-кайсацкий мирза Аб-Лай поступил на русскую службу, был назван в крещении Андрей и получил прозвище ухов. Доводился он прапрадедом Аполлону Аполлоновичу.

Аполлон Аполлонович готовится ехать в Учреждение, он главой был Учреждения и оттуда циркуляры отправлял по всей России. Циркулярами он управлял.

Аполлон Аполлонович уже встал, обтерся одеколоном,

записал в «Дневнике» — который издан будет после его смерти — в голову пришедшую мысль. Он откушал кофию, осведомился о сыне и, узнав, что сын его Николай Аполлонович еще не вставал, — поморщился. Каждое утро сенатор расспрашивал о сыне и каждое утро морщился. Разобрал корреспонденцию и в сторону отложил, не распечатав пришедшее из Испании письмо от жены своей Анны Петровны.

Два с половиною года назад супруги расстались, уехала Анна Петровна с итальянским певцом.

Молодцеватый, в черном цилиндре, в сером пальто, на ходу натягивая черную перчатку, сбегает Аполлон Аполлонович с крыльца и садится

в карету.

Карета полетела на Невский. Полетела в зеленоватом тумане вдоль в бесконечность устремившегося проспекта, мимо кубов домов со строгой нумерацией, мимо циркулирующей публики, от которой надежно огражден был Аполлон Аполлонович четырьмя перпендикулярными стенками. Сенатор не любил открытых пространств, не мог выносить зигзагообразных линий. Ему нравилась геометрическая правильность кубов, параллелепипедов, пирамид, ясность прямых, распланированность петербургских проспектов.

Встающие в тумане острова, в которые вонзались стрелы проспектов, вызывали у него страх. Житель островов, разночинный, фабричный люд, обитатели хаоса, считал сенатор, угрожают Петербургу.

Из огромного серого дома на семнадцатой линии Васильевского острова, спустившись по черной, усеянной огуречными корками лестнице, выходит незнакомец с черными усиками. В руках узелок, который он бережно держит. Через Николаевский мост идет в потоке людей — синих теней в сумраке серого утра — тень незнакомца в Петербург.

Петербург он давно ненавидел.

На перекрестке остановилась карета… Вдруг. Испуганно поднял руки в перчатках Аполлон Аполлонович, как бы стараясь защитить себя, откинулся в глубину кареты, ударился о стенку цилиндром, обнажил голый череп с огромными оттопыренными ушами.

Пламенеющий, уставленный на него взгляд вплотную с каретой шедшего разночинца пронзил его.

Пролетела карета. Незнакомец же дальше был увлечен потоком людским.

Протекала по Невскому пара за парой, слов обрывки складывались в фразы, заплеталась невская сплетня: «Собираются…», «Бросить…», «В кого же…», «В Абл…». Провокация загуляла по Невскому, провокацией обернулись слова в незнакомце, провокация была в нем самом. «Смотрите, какая смелость, Неуловимый», — услышал незнакомец у себя за спиной.

Из осенней промозглости в ресторанчик входит незнакомец.

Аполлон Аполлонович в этот день был как-то особенно сосредоточен. Разыгрались праздные мысли, завелась мозговая игра. Вспоминает, что видел он незнакомца у себя в доме.

Из мозговой игры сенатора, из эфемерного бытия вышел незнакомец и утвердился в реальности.

Когда незнакомец исчез в дверях ресторанчика, два силуэта показались; толстый, высокий, явно выделявшийся сложением и рядом паршивенькая фигурка низкорослого господинчика с огромной бородавкой на лице. Долетали отдельные фразы их разговора: «Сенатору Аблеухову издать циркуляр…», «Неуловимому же предстоит…», «Николаю Аполлоновичу предстоит…», «Дело поставлено как часовой механизм…», «Получали бы жалованье».

В дверях заведения показалась фигура неприятного толстяка, незнакомец обернулся, особа дружески помахала ему котиковой шапкой. «Александр Иванович..», «Липпанченко». Особа присаживается за стол. «Осторожнее», — предупреждает его незнакомец, заметив, что толстяк хочет положить свой локоть на газетный лист: лист накрывал узелочек. Губы Липпанченко задрожали.

Опасный узелочек просит он отнести на хранение к Николаю Аполлоновичу Аблеухову, а заодно и письмецо передать.

Два с половиною года уже не встречается с отцом Николай Аполлонович за утренним кофе, не пробуждается раньше полудня, ходит в бухарском халате, татарских туфельках и ермолке. Впрочем, по-прежнему читает он Канта и умозаключает, строит цепи логических предпосылок. С утра получил он коробку от костюмера: в коробке атласное красное домино.

В петербургский сырой сумрак, накинув на плечи николаевку, отправляется Николай Аполлонович. Под николаевкой выглядывает кусок красного атласа. Воспоминания о неудачной любви охватили его, вспомнилась та туманная ночь, когда чуть он не бросился с моста в темные воды и когда созрел в нем план дать обещание одной легкомысленной партии.

В подъезд дома на Мойке входит Николай Аполлонович и остается в подъездной темноте. Женская тень, уткнув лицо в муфточку, пробегает вдоль Мойки, входит в подъезд. Дверь открывает служанка и вскрикивает. В прорезавшей темноту полосе света — красное домино в черной маске. Выставив маску вперед, домино протягивает кровавый рукав.

И когда дверь захлопнулась, дама видит лежащую у двери визитную карточку: череп с костями вместо дворянской короны и модным шрифтом набранные слова — «Жду вас в маскараде там-то, такого-то числа. Красный шут».

В доме на Мойке живет Софья Петровна Лихутина, замужем она за подпоручиком Сергеем Сергеевичем Лихутиным; Николай Аполлонович был шафером на ее свадьбе. Николай Аполлонович часто бывал в этом доме, куда приходил и хохол Липпанченко, и курсистка Варвара Евграфовна, тайно влюбленная в Аблеухова. Вид благородный Николая Аполлоновича увлек вначале Софью Петровну, но за античной маской открылось в нем вдруг что-то лягушачье.

Софья Петровна и любила и ненавидела Аблеухова, привлекая, отталкивала от себя и однажды в гневе назвала Красным шутом. Аблеухов приходить перестал.

Утром незнакомец с усиками приходит к Николаю Аполлоновичу. Визит не слишком приятен Аблеухову, помнит он опрометчиво данное обещание, думает отказаться, но все как-то не выходит. А незнакомец узелок просит взять на хранение, разоткровенничался, жалуется на бессонницу, одиночество. Вся Россия знает его как Неуловимого, да сам-то он заперт в своей квартирке на Васильевском острове, никуда не выходит.

После ссылки Якутской с особой одной повстречался он в Гельсингфорсе и зависит теперь от особы.

Приезжает Аполлон Аполлонович, сын представляет ему студента университета Александра Ивановича Дудкина. В нем узнает Аполлон Аполлонович вчерашнего разночинца.

По Петербургу катится гул. Будет митинг. С известием о митинге к Софье Петровне приезжает Варвара Евграфовна и просит передать письмо Николаю Аполлоновичу Аблеухову, с которым, по слухам, должна встретиться Софья Петровна на балу у Цукатовых.

Николай Аполлонович знал, что Софья Петровна будет на митинге. Всегда всех на митинги водит Варвара Евграфовна. В николаевке, надетой поверх красного домино, бросается он в петербургский сумрак.

Вырвавшись из душного зала, где выступали ораторы и раздавались крики «Забастовка!», бежит к себе домой Софья Петровна. На мосту видит она: ей навстречу устремилось красное домино в черной маске. Но в двух шагах от Софьи Петровны подскальзывается и падает красное домино, обнаруживая светло-зеленые панталонные штрипки. «Лягушонок, урод, красный шут», — кричит Софья Петровна и в гневе шута награждает пинками.

Домой она прибегает расстроенная и в порыве рассказывает все мужу. Сергей Сергеевич пришел в страшное волнение и, бледный, сжимая кулаки, расхаживал по комнате. Ехать на бал к Цукатовым он запретил.

Обиделась Софья Петровна. В обиде на мужа и на Аблеухова распечатала она письмо, принесенное Варварой Евграфовной, прочла и задумала отомстить.

В костюме госпожи Помпадур, несмотря на запрещение мужа, приехала Софья Петровна на бал. Приехал и Аполлон Аполлонович. Ждали масок. И вот появляется красное домино, а потом и другие маски.

Приглашает мадам Помпадур красное домино на танец, и в танце она вручает письмо. Не узнает Софью Петровну Аблеухов. В комнате угловой он срывает конверт, поднимает маску и обнаруживает себя.

Скандал. Красное домино — Николай Аблеухов. И уже низкорослый господинчик с бородавкой сообщает об этом Аполлону Аполлоновичу.

Выбежав из подъезда, в переулке при свете фонаря Аблеухов снова читает письмо. Он не верит глазам. Поминают ему данное обещание, предлагают взорвать собственного отца бомбой с часовым механизмом, что в виде сардинницы хранится в переданном ему узелочке.

А тут низкорослый господинчик подходит, с собой увлекает, ведет в кабачок. Сначала представляется незаконнорожденным сыном Аполлона Аполлоновича, а затем Павлом Яковлевичем Морковиным, агентом охранного отделения. Говорит, что, если не выполнит Николай Аполлонович требования, в письме изложенного, он его арестует.

Сергей Сергеевич Лихутин, когда уехала на бал, несмотря на запрещение, Софья Петровна, решает покончить с собой. Он сбрил усы и побрил шею, мылом намазал веревку, к люстре ее прикрепил и взобрался на стул. В дверь позвонили, в этот момент он шагнул со стула и… упал. Недоповесился.

Унижением еще большим обернулось для подпоручика Лихутина самоубийство. Таким обнаружила его Софья Петровна. Она склонилась над ним и тихонько заплакала.

Аполлон Аполлонович про себя твердо решил, что сын его отъявленный негодяй; скандал на балу, то есть появление Николая Аполлоновича в красном домино, заставляет его решиться на выяснение отношений. Но в последний момент Аполлон Аполлонович узнает о приезде Анны Петровны и неожиданно для себя только это и сообщает сыну и смотрит не с ненавистью, а с любовью. Еще мгновение, и Николай Аполлонович в раскаянии бросился бы в ноги отцу, но, заметив его движение, Аполлон Аполлонович вдруг в гневе указывает на дверь и кричит, что Николай Аполлонович больше не сын ему.

У себя в комнате Николай Аполлонович достает сардинницу, сардинницу ужасного содержания. Без сомнений, ее следует выбросить в Неву, но пока… пока хотя бы отсрочить ужасное событие, двадцать раз повернув ключ часового механизма.

Александр Иванович просыпается разбитым и больным. С трудом он поднимается и выходит на улицу. Здесь налетает на него взволнованный и возмущенный Николай Аполлонович. Из его сбивчивых объяснений Дудкину становится понятно, для кого предназначена «сардинница ужасного содержания», вспоминает и письмо, которое забыл передать Николаю Аполлоновичу и попросил это сделать Варвару Евграфовну.

Александр Иванович уверяет Аблеухова в том, что произошло недоразумение, обещает все уладить и просит немедленно выкинуть сардинницу в Неву.

Странное слово «енфраншиш» бьется в голове Александра Ивановича. Он приходит в маленький домик с садиком. Дачка окнами выходила на море, в окно бился куст. Его встречает хозяйка Зоя Захаровна Флейш.

Она разговаривает с каким-то французом. Из соседней комнаты раздается пение. Зоя Захаровна объясняет, что это перс Шишнарфиев. Фамилия показалась Дудкину знакомой.

Приходит Липпанченко, на Дудкина смотрит он пренебрежительно, даже брезгливо. Беседует с французом, ждать заставляет разговора с собой.

Как сановная особа обращается он с Александром Ивановичем. И власть теперь у особы. Дудкин отстранен, нет у него влияния, он полностью от особы зависит, а особа не стесняется ему угрожать. Дудкин возвращается домой.

На лестнице его встречает темнота и странные тени у двери квартиры. В комнате ждет его гость, Шишнарфиев, уверяет, что Петербург, город на болоте, на самом деле царство мертвых; напоминает о встрече в Гельсингфорсе, когда Александр Иванович высказывался за разрушение культуры, говорил, что сатанизм заменит собой христианство. «Енфраншиш!» — восклицает Дудкин. «Ты звал меня, вот я и пришел», — отвечает голос. Перс утончается, превращается в силуэт, затем просто исчезает и говорит уже как будто из самого Александра Ивановича.

Вот с кем заключил договор он в Гельсингфорсе, а Липпанченко был лишь образом этих сил. Но теперь Дудкин знает, как он поступит с Липпанченко.

Тяжелозвонкое скаканье раздается за окном. В комнату входит Медный всадник. Он кладет руку на плечо Дудкину, ломая ключицу: «Ничего: умри, потерпи», — и проливается раскаленным металлом в его жилы.

Нужно найти металлическое место, утром понимает Дудкин, идет в магазинчик и покупает ножницы…

На улице Николай Аполлонович встречает Лихутина. Тот в штатском, бритый, без усов; за собой увлекает его, везет домой для объяснений, втаскивает Аблеухова в квартиру, в заднюю вталкивает комнату. Сергей Сергеевич нервно расхаживаег, кажется, он прибьет сейчас Аблеухова.

Николай Аполлонович жалко оправдывается…

В то утро Аполлон Аполлонович не поехал в Учреждение. В халате, с тряпкой в руках, вытирающим пыль с книжных полок застает ею моложавый седовласый аннинский кавалер, приехавший с известием о всеобщей забастовке. Аполлон Аполлонович выходит в отставку, стали говорить в Учреждении.

Аполлон Аполлонович обходит пустынный свой дом, входит в комнаты сына. Раскрытый ящик письменного стола привлекает его внимание. В рассеянности он берет какой-то странный тяжелый предмет, уходит с ним и забывает в своем кабинетике…

Вырваться пытался Николай Аполлонович от Лихутина, но был отброшен в угол и лежит униженный, с оторванной фалдою фрака. «Я не буду вас убивать», — произносит Сергей Сергеевич. Он к себе, затащил Аблеухова, потому что Софья Петровна рассказала ему про письмо. Он хочет запереть Аблеухова, отправиться к нему домой, найти бомбу и выкинуть ее в Неву.

Гордость проснулась в Николае Аполлоновиче, он возмущен, что посчитать мог Сергей Сергеевич его способным на убийство собственного отца.

Дачка окнами выходила на море, в окно бился куст. Липпанченко с Зоей Захаровной сидели перед самоварчиком. Куст кипел.

В ветвях его пряталась фигурка, томясь и вздрагивая. Ей чудилось, всадник протянутой рукой указывает на окна дачки. Фигурка приблизилась к дому и вновь отпрянула… Лилпанченко озирается, шум за окнами привлекает его внимание, со свечой он обходит дом — никого…

Маленькая фигурка подбегает к дому, влезает в окно спальни и прячется… Свеча отбрасывает фантастические тени, Липпанченко запирает дверь и ложится спать. В наступившем фосфорическом сумраке отчетливо проступает тень и приближается к нему. Липпанченко бросается к двери и чувствует, будто струя кипятка прошлась по его спине, а затем почувствовал струю кипятка у себя под пупком…

Когда утром пришли к нему в комнату, то Липпанченко не было, а был — труп; и фигурка мужчины со странной усмешкой на белом лице, усевшись на мертвеца верхом, сжимала в руке ножницы.

Аполлон Аполлонович приехал в гостиницу к Анне Петровне и с ней вернулся домой… Николай Аполлонович в комнате своей шкафы перерывает в поисках сардинницы. Нигде нет ее.

Слуга входит с известием — приехала Анна Петровна — и просит в гостиную. После двух с половиной лет Аблеуховы вновь обедают втроем… Николай Аполлонович решает, что Лихутин в отсутствие его сардинницу уже забрал.

До гостиницы он провожает мать, заезжает к Лихутиным, но в окнах квартирки их — мрак, Лихутиных не было дома…

Николай Аполлонович не мог заснуть в эту ночь. Он вышел в коридор, опустился на корточки, от усталости вздремнул. Очнулся на полу в коридоре.

Раздался тяжелый грохот…

Николай Аполлонович подбежал к тому месту, где только что была дверь в кабинет отца. Двери не было: был огромный провал. В спальне на постели, охватив руками колени, сидел Аполлон Аполлонович и ревел.

Увидев сына, он пустился от него бежать, пробежал коридор и заперся в туалете…

Аполлон Аполлонович вышел в отставку и перебрался в деревню. Здесь он жил с Анной Петровной, писал мемуары, в год его смерти они увидели свет.

Николай Аполлонович, все время следствия пролежавший в горячке, уехал за границу, в Египет. В Россию он вернулся только после смерти отца.

1 звезда2 звезды3 звезды4 звезды5 звезд (1 votes, average: 5,00 out of 5)


Сейчас вы читаете: Петербург — Андрей Белый