Краткое содержание «Сентиментальное путешествие» Шкловского
Шкловский Виктор Борисович
Произведение «Сентиментальное путешествие»
Перед революцией автор работал инструктором запасного броневого батальона. В феврале семнадцатого года он со своим батальоном прибыл к Таврическому дворцу. Революция избавила его, как и других запасных, от многомесячного утомительного и унизительного сидения в казармах. В этом он видел (а видел и понимал он все по-своему) основную причину быстрой победы революции в столице.
Воцарившаяся в армии демократия выдвинула Шкловского, сторонника продолжения
Теперь тоска звала куда-нибудь на окраины — сел в поезд и поехал. В Персию, снова комиссаром Временного правительства в русский экпедиционный корпус. Бои с турками близ озера Урмия, где в основном расположены русские войска, давно уже не ведутся. Персы пребывают в нищете и голоде, а местные курды, армяне и айсоры (потомки ассирийцев) заняты тем, что режут друг друга. Шкловский на стороне айсоров, простодушных, дружественных и немногочисленных. В конце концов после октября 1917-го русская армия отводится из Персии. Автор (сидя на крыше вагона) возвращается на родину через юг России, пестреющий к тому времени всеми видами национализма.
В Петербурге Шкловского допрашивает ЧК. Он, профессиональный рассказчик, повествует о Персии, и его отпускают. Между тем необходимость бороться с большевиками за Россию и за свободу представляется очевидной. Шкловский возглавляет броневой отдел подпольной организации сторонников Учредительного собрания (эсеров). Однако выступление откладывается. Продолжение борьбы предполагается в Поволжье, но и в Саратове ничего не происходит. Подпольная работа ему не по душе, и он отправляется в фантастический украинско-немецкий Киев гетмана Скоропадского. Воевать за гетмана-германофила против Петлюры он не желает и выводит из строя броневики, которые были ему доверены (опытной рукой засыпает сахар в жиклеры). Приходит весть об аресте Колчаком членов Учредительного собрания. Обморок, который случился со Шкловским при этом известии, означал конец его борьбы с большевиками. Сил больше не было. Ничего нельзя было остановить. Все катилось по рельсам. Приехал в Москву и капитулировал. В ЧК его опять отпустили как хорошего знакомого Максима Горького. В Петербурге был голод, сестра умерла, брата расстреляли большевики. Поехал опять на юг, в Херсоне при наступлении белых был мобилизован уже в Красную Армию. Был специалистом-подрывником. Однажды бомба взорвалась у него в руках. Выжил, посетил родственников, обывателей-евреев в Елисаветграде, вернулся в Петербург. После того как стали судить эсеров за их прошлую борьбу с большевиками, вдруг заметил за собой слежку. Домой не вернулся, пешком ушел в Финляндию. Потом приехал в Берлин. С 1917 по 1922 г., кроме вышеизложенного, — женился на женщине по имени Люся (ей и посвящена эта книга), из-за другой женщины дрался на дуэли, много голодал, работал вместе с Горьким во «Всемирной литературе», жил в Доме искусств (в тогдашней главной писательской казарме, размешавшейся во дворце купца Елисеева), преподавал литературу, выпускал книги, вместе с друзьями создал очень влиятельную научную школу. В скитаниях возил за собой книги. Снова научил русских литераторов читать Стерна, который когда-то (в XVIII в.) первым написал «Сентиментальное путешествие». Объяснил, как устроен роман «Дон Кихот» и как устроено множество других литературных и нелитературных вещей. Со многими людьми успешно поскандалил. Потерял свои каштановые кудри. На портрете художника Юрия Анненского — шинель, огромный лоб, ироническая улыбка. Остался оптимистом.
Однажды встретил чистильщика обуви, старого знакомого айсора Лазаря Зервандова, и записал его рассказ об исходе айсоров из Северной Персии в Месопотамию. Поместил его в своей книге как отрывок героического эпоса. В Петербурге в это время люди русской культуры трагически переживали катастрофическую перемену, эпоха выразительно определялась как время смерти Александра Блока. Это тоже есть в книге, это тоже предстает как трагический эпос. Жанры преображались. Но судьба русской культуры, судьба русской интеллигенции представала с неотвратимой ясностью. Ясной представлялась и теория. Ремесло составляло культуру, ремесло определяло судьбу.
20 мая 1922 г. в Финляндии Шкловский писал: «Когда падаешь камнем, то не нужно думать, когда думаешь, то не нужно падать. Мною смешаны два ремесла».
В том же году в Берлине он заканчивает книгу именами тех, кто достоин своего ремесла, тех, кому их ремесло не оставляет возможности убивать и делать подлости.