Человек из ресторана — Иван Шмелев
По прошествии времени Яков Софроныч понял: все началось с самоубийства Кривого, их жильца. Перед тем он рассорился со Скороходовым и обещал донести, что Колюшка с Кириллом Северьянычем про политику спорят. Он же, Кривой, в сыскном отделении служит. А удавился-то он оттого, что выгнали его отовсюду и жить ему стало не на что.
Как раз после этого Колюшкин директор вызвал к себе Якова Софроныча, и Наташа с офицером встречаться стала, и квартиру сменить пришлось, и новые жильцы появились, от которых Колина жизнь пошла прахом.
В училище требовали,
Вдруг исчезли. Явилась полиция, сделали обыск и Колю забрали — до выяснения обстоятельств забрали, — а потом выслали.
Не радовала и Наталья. Зачастила на каток, стала еще более дерзкой, приходила поздно. Черепахин, влюбленный в нее жилец, предупредил, что за ней ухаживает офицер. Дома стоял крик и рекой
Дочь заговорила о самостоятельной жизни. Вот скоро выпускные экзамены, и она будет жить отдельно. Ее берут в приличный универмаг кассиршей на сорок рублей. Так и произошло. Только жила она теперь, невенчанная, с человеком, обещавшим жениться, но лишь когда умрет его бабушка, завещавшая миллион.
Конечно, не женился, требовал избавиться от беременности, совершил растрату и подсылал Наташу просить денег у отца. А тут как раз директор г-н Штосе оповестил об увольнении Скороходова. В ресторане им очень довольны, и работает он уже двадцать лет, все умеет и знает до тонкости, но… арест сына, а у них правило… Вынуждены уволить. Тем более сын-то к этому времени бежал из ссылки.
Это была правда. Яков Софроныч уже виделся с Колюшкой. Был — не как раньше, а ласков и добр с ним.
Мамаше передал письмо и снова скрылся.
Луша, как прочитала весточку от сына, плакать начала, а потом за сердце схватилась и умерла. Остался Яков Софроныч один. Тут, правда, Наталья, не послушав сожителя, дочку Юленьку родила и отдала отцу.
Он уже работал приходящим официантом, тоскуя по белым залам, зеркалам и солидной публике.
Конечно, на прежнем месте бывали обиды, предостаточно было безобразий и несправедливостей, было, однако, и своего рода искусство, доведенное до совершенства, и Яков Софроныч этим искусством владел вполне. Пришлось научиться держать язык за зубами. Почтенные отцы семейств просаживали здесь с девицами тысячи; уважаемые старцы приводили в кабинет пятнадцатилетних; тайком подрабатывали мужние жены из хороших фамилий.
Самое страшное воспоминание оставили кабинеты, обитые плюшем. Можно сколько угодно кричать и звать на помощь — никто не услышит. Прав все же был Колюшка. Какое в нашем деле благородство жизни?!
На что уж Карп, приставленный к этим комнатам человек, — так и тот раз не вытерпел и постучал в дверь: так одна кричала и билась.
А то вот еще играл при ресторане дамский оркестр, состоявший из строгих барышень, окончивших консерваторию. Была там красавица, тоненькая и легкая, как девочка, и глаза — большие и печальные. И вот стал заглядываться на нее коммерции советник Карасев, чье состояние невозможно было прожить, потому что каждую минуту оно прибывало на пять рублей.
Посидит он в ресторане три часа — вот и тысяча. Но барышня даже не глядит, и букет из роз в сотни рублей не приняла, и на шикарный ужин, заказанный для всего оркестра Карасевым, не осталась. Якову Софронычу на утро наряжено было отнести букет ей на квартиру. Букет приняла старушка. Потом вышла сама тоненькая и захлопнула дверь: «Ответа не будет».
Много времени прошло, но в ресторане все-таки сыграли свадьбу господина Карасева. Тоненькая от него с другим миллионером за границу укатила из-за того, что господин Карасев все от брака с ней отказывался. Так нагнал он их на экстренном поезде и силой привез.
Колю все-таки нашли и арестовали. В письме писал: «Прощайте, папаша, и простите за все, что причинил». Но перед самым судом двенадцать арестантов убежали, и Коля с ними, а спасся чудом. Спасался от погони и оказался в тупике. Бросился в лавочку: «Спасите и не выдавайте».
Старик лавочник отвел его в подвал. Яков Софроныч ездил к этому человеку. Благодарил, но тот в ответ только и сказал, что без Господа не проживешь, а верно сказал, будто глаза ему на мир открыл.
Через месяц пришел неизвестный и передал, что Колюшка в безопасности. После этого стало все понемножку налаживаться. Лето Яков Софроныч проработал в летнем саду, управлял кухней и буфетом у Игнатия Елисеича, из того же ресторана, где он когда-то работал.
Тот очень был доволен и пообещал похлопотать. А тут еще профсоюз потребовал восстановить незаконно уволенного.
И вот Яков Софроныч снова в том же ресторане за привычным делом. Только детей нет рядом.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)