Василий Иванович Белов

Уроженец деревни Тимониха Вологодской области. Крестьянский сын, он после школы работал колхозным счетоводом, перебравшись в город, освоил профессии плотника, слесаря, радиотелеграфиста. Затем закончил Литературный институт. Учился здесь на отделении поэзии, однако известность и признание принесла ему проза.
Одно из первых произведений Белова, повесть «Привычное дело» (1966), стало заметнейшим явлением деревенской прозы. Герой повести, Иван Африканович Дрынов — многодетный колхозник, человек добрый и терпеливый, воспринимает свои

бедность и бесправие как данность («Жись она и есть жись»). Единственная его попытка улучшить свое положение, уехав в город на заработки, кончается поспешным возвращением назад — ибо не в силах он поменять место и привычный уклад своей жизни, своей деревни, своего колхоза. Как отмечал критик Ю. Селезнев, «Иван Африканович активен как личность тогда, когда он в коллективе, и раскрывается его личность через коллектив, его и можно определить как коллективную личность, в отличие от личности автономной». (Последнюю, пожалуй, представлял «строптивец» Кузькин из повести Б. Можаева «Живой», вышедшей в один год с «Привычным делом».)
Другим знаменитым произведением Белова стали «Плотницкие рассказы» (1968), где в центре повествования — два героя-антипода, два друга-врага. Один из них, по имени Олеша, — безответный труженик, другой, Авенир Козонков, — бывший начальник «при нагане», проводник революционных идей и порядков в деревне, в чьем активе — раскулачивание, борьба с Церковью. Как бы ни был Олеша прав в их спорах, по натуре он такой же, как и Дрынов, терпеливый непротивленец, и все у них в конце концов завершается общим застольем с задушевной песней.
Большую известность принес автору роман «Кануны» (1976). Канунами названо преддверие всеобщей коллективизации; повествование ведется о жизни в этот период северной деревни Шибанихи, и в частности крестьянской семьи Роговых.
В 1979-1981 годах Беловым публиковалась книга «Лад», имеющая подзаголовок «Очерки народной эстетики». Это — широкое исследование жизни и быта русской деревни (прежде всего северной), изложенное живо и увлекательно. Из книги можно узнать, кажется, все: как трепали лен и как вязали рыболовные снасти, какие приметы и обычаи сопровождали каждую трудовую стадию, чем белили печи и чем — холсты, где и когда устраивались деревенские игрища, в чем отличие бухтины от сказки и от бывальщины и еще многое, многое другое. Однако завидную согласованность труда и досуга, человека с природой Белов автоматически переносит на общественные и внутрисемейные людские отношения, утверждая, что там всегда царила исключительная благодать, нарушившаяся лишь с приходом капиталистических (и, как подразумевается, впоследствии большевистских) нововведений. Этот спорный момент авторской концепции, например, вынудил даже такого почитателя его таланта, как критик В. Чалмаев, заявить, что в книге «часто вместо лада мы видим лак».
Ряд произведений Белова — «Моя жизнь», «Воспитание по доктору Споку» (оба — 1974) и другие — посвящены городской жизни, которая часто воспринимается автором «Лада» как некий сплошной людской раз-лад и нравственное падение. По этому поводу критик В. Ковский, в частности, замечал: «.первоклассный художник, обращаясь к новому для себя материалу, утрачивает, мне кажется, сложную многозначность и глубокий психологизм своего реалистического анализа».
Об этом же он неустанно пишет в своих критических работах (например, сборник «Раздумья на Родине», 1986 и 1989).
Перу Белова, помимо вышеперечисленных произведений, принадлежит также ряд пьес: «Над светлой водой» (1973), «Районные сцены» (1980), пьеса-сказка «Бессмертный кощей»(1981) и другие, рассказов, цикл юмористических миниатюр «Бухтины вологодские» (1969).
Многие рассказы и повести Белова, по определению критика Ю. Селезнева, «небогаты внешними событиями, резкими поворотами сюжета. Нет в них и занимательной интриги. Но они богаты человеком». По словам другого критика, М. Лобанова: «Ему доступна не речевая шелуха, а дух народного языка и его поэзия».
Василий Белов фигура, нередко попадавшая в центр идеологических споров; при этом вряд ли кто-то может всерьез оспаривать художественные достоинства его лучших произведений.